— Блин! Заперто, — ругается он, а потом обращается уже ко мне, разводя руками: — Придется нам подождать.

Я пожимаю плечами, но слухом цепляюсь за фразу «нам». То есть он планирует ждать вместе со мной? Это не совсем то, чего бы я хотела, но и сбежать в этот раз точно не выйдет. Разве что сделать всего один шаг и рухнуть на пол от боли в подвёрнутой ноге.

Между мной и Дорониным опять встаёт молчание. Пока я стаскиваю с себя шапку, шарф и пуховик, сидя на подоконнике, он топчется возле двери медпункта, сунув руки в карманы джинсов. И это так напрягающе глупо. Молчать и просто перекидываться быстрыми взглядами.

Наверное, логичнее начать разговор хоть о чём-то… О погоде? Но в какой-то неприятно затянувшийся момент тишины я просто решаюсь выдохнуть:

— Спасибо.

Доронин перестаёт слоняться туда-сюда у двери. Замирает и устремляет свой многозначительный взгляд на меня.

— Да не за что. Ты там, случайно, не на меня засмотрелась, что такой пируэт на льду выписала?

Его хитрое замечание жаром заползает мне под ворот тонкой рубашки. Деловито заправляю волосы за уши.

— Я тебя вообще не видела.

— Ну да… — демонстративно вздыхает Доронин.

И я как можно более вызывающе фыркаю ему в ответ. Хочу спрятаться за этим. Возможно, нам лучше и не разговаривать? А то Доронин считывает меня как с листа. Но он не собирается молчать и дальше.

— Нога сильно болит?

Я нехотя кидаю взгляд на свою правую ногу, обутую в чёрный полуботинок. Слегка вытянув её, пытаюсь покрутить стопой. И из моих глаз едва не сыплются искры, а с губ срывается болезненное шипение.

— А ну, снимай обувь, — вдруг командует Доронин. Уверенно приблизившись ко мне, он присаживается на корточки и тянется к моей ноге. — Надо хоть глянуть, что там.

Я обомлеваю от такой… если не наглости, то напористости точно. И выразить своё несогласие не успеваю, как мой правый ботинок уже стянут, демонстрируя на весь белый свет спортивный розовый носочек с Микки-Маусом.

— Миленько, — лыбится Доронин, а я набираюсь краской, как помидор.

Но его улыбка сразу же пропадает, как только он взглядывает на мою лодыжку.

— Похоже на вывих, — мрачно констатирует Доронин.

Я с опаской вытягиваю шею. Смотрю на свою пострадавшую ногу с ужасом: лодыжка пугающе припухла, а под косточкой виднеется небольшой кровоподтёк.

— Чёрт! — ругаюсь я со стоном. — Мне что? Теперь в гипсе ходить?

— Да ладно. Помажешь мазями, попьёшь нестероидные противовоспалительные и всё заживёт, — Доронин с важным лицом осматривает мою ногу.

— А ты типа врач? Откуда такие познания? — я скептически приподнимаю брови.

— У меня отец врач, да и мать раньше была врачом. Так что кое о чём наслышан.

От его слов я в момент опять превращаюсь в комок напряжения. Это что? Какое-то жуткое дежавю? У него родители медики…

Ко мне возвращаются навязчивые мысли, которые я успела растерять, пока отвлекалась на свою лодыжку. Я снова пристально смотрю на Доронина, сидящего на корточках у моей вытянутой ноги в смешном носочке, а в голове мигает красной лампой: «Похож, похож, похож!»

И Доронин смотрит на меня. В его жгучих чёрных глазах я неожиданно вижу не только своё неприятное прошлое, но и… теплоту?..

Это становится уже каким-то из ряда вон выходящим ритуалом: просто молча пялиться друг на друга.

— Кирилл, — неожиданно хрипло произносит Доронин, а я непонимающе хлопаю ресницами. — Меня зовут Кирилл, — поясняет он.

— Лера, — выдыхаю я нервно.

И Кирилл Доронин снова усмехается.

— Значит, странную девочку зовут Ле-ра… — он мягко растягивает моё имя.

Меня ошпаривает жаром неловкости. Я судорожно сглатываю и киваю. Если сейчас этот Кирилл заметит, как горит моё лицо, то это будет ещё один плюсик в карму моей «странности».