— Ох, надо же, — тётя Нюра осуждающе взмахивает руками. — Ну что за подход сейчас к образовательному процессу?!

Я напряженно отмалчиваюсь и, запихивая верхнюю одежду в шкаф в коридоре, стараюсь просто перевести разговор в другое русло:

— Как Пашка?

И тётя Нюра с радостью подхватывает эту тему. За секунды тараторит всё, что успело произойти в моё отсутствие. Рассказывает каждый Пашкин шаг и изданный звук, пока я направляюсь из коридора в гостиную.

И только увидев сына, играющего на диване в кубики, я понимаю, что мне и дышать легче. Даже не зову его по имени, а просто подхватываю на руки, прижимая к своей груди.

Пашка тут же реагирует радостным визгом. Обнимает тёплыми ручками за шею и смотрит на меня, хлопая густыми чёрными ресницами.

Меня снова сдавливает это холодное и необъяснимое ощущение. Такими же ресницами хлопал сегодня и тот странный парень…

Моё сердце ударяется о рёбра с каким-то страхом и напряжением. Прижимаюсь носом к темноволосой макушке сына, пока тот что-то активно бурчит мне на своём языке.

Прикрываю глаза и вдыхаю родной запах. Такой сладкий и самый вкусный на свете. Запах невинности и чистоты. Глубоко дышу им…

— Лер, всё нормально? — вдруг настороженно интересуется тётя Нюра.

— Да, — выдыхаю я, касаясь губами бархатной Пашкиной щёчки.

Всё нормально. Я дома. У меня на руках мой сын. Здесь всё так знакомо. Маленькие, но уютные комнатки с ремонтом, сделанным ещё в далёкие девяностые. Старая мебель, шторы с огромными подсолнухами в зале, разбросанные маленькие машинки, куда ни глянь, и скрипучие половицы на кухне. Здесь всё понятно и спокойно… Только почему мне так тревожно, когда сейчас перед моими глазами лицо Доронина?

Кто он?

9. Глава 9

Лера

Медленно мешаю сахар ложкой в кружке с чаем, сидя на кухне за столом. Рядом, за складным столиком, весь измазанный в овсянке сидит Пашка. Маленькие пальчики так смешно держат ложечку, но сын упорно направляет кашу себе в рот сам. А я, наблюдая за ним, всё пытаюсь наконец проснуться, хотя глаза готовы слипнуться при каждом моргании.

Прошедшая ночь была ужасна. Я весь вечер старалась отвлечься от того, что произошло в университете. Вытеснить из себя это напряжение, застывшее у меня в груди.

Я загрузилась играми с Пашкой: кубики, машинки, паровозики. Я даже разрешила сыну утянуть себя в дневной сон, что для меня непозволительная роскошь. Время, пока Пашка спит, всегда трачу на домашние дела или занимаюсь переводами.

А вчера просто закрыла глаза и обняла сына, но, стоило только провалиться в сон, как я снова мысленно оказалась в той аудитории.

И ночь не спасла меня от дурацких мыслей. Я вертелась на подушке до утра. И даже Пашу положила рядом с собой, а не в кроватку. Но теперь всё равно этот странный вопрос слетает с моих губ уже вслух:

— Вик, а ты веришь в реинкарнацию? — Я поднимаю глаза на сестру, которая, уже будучи одета в куртку, джинсы и шапку, прямо на ходу вливает в себя кофе, хватает с тарелки на столе бутерброд и запихивает его в рот.

Она на мгновение перёстает жевать, а её глаза становятся круглее.

— Чего? — Давится завтраком Вика.

— Ну это когда душа переселяется в другое тело…

— Да я знаю! Но тебе-то это зачем?

Я кусаю губы, дёргаю верхнюю пуговичку у себя на рубашке и медлю с ответом. Один раз я уже скрыла от Вики свои проблемы. И иногда думаю: расскажи я ей всё сразу, могло ли что-то сложиться иначе?

Но можно ли назвать проблемой вчерашнюю встречу в университете?

— Да так… — отмахиваюсь я с вялой улыбкой и решаю не грузить сестру перед началом рабочего дня. — Это для доклада по философии.