Когда подъехали, то помогли грузить раненых и разбирать то, что ещё не сгорело. К нам подошел лейтенант Егоркин.

– А, сержант Агбаев и рядовой Глухарёв! – глянул на нас презрительно. – Что, струсили, шкуры свои спасали?

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! – вмешался вдруг старшина Чигирь. Лейтенант недовольно глянул на парторга, но перечить ему не стал.

– Слушаю.

– Агбаев и Глухарёв достойны поощрения.

– Это за что? Что труса праздновали? – удивился Горкин.

– Нет. Они поступили правильно. В сложной ситуации спасли имущество батареи. Вы разве не заметили, товарищ лейтенант, что ездовые вывели оба орудия из-под бомбёжки? Вот они, целёхонькие. А могли бы стать такими, – Чигирь показал рукой на 76-мм орудие, что валялось на обочине. Рядом с ним лежали обе убитые лошади с покорёженными передком. Над ними стояли ездовые. Лица их выражали тоску. Стало понятно: мужики убежали, бросив орудие на дороге.

– Что ж, – пожевал губами лейтенант. – Хорошо, – сказал он и пошёл по своим делам. Не стал нас благодарить. А ведь мог и вообще без батареи остаться. Умник, блин!

– Не серчайте на него, – хмыкнул Чигирь. – Молодой ещё, горячий. Пару месяцев как из училища.

Мы улыбнулись парторгу. Он же, хитро мне подмигнув, спросил:

– Ты вот что, Николай. Подумай о вступлении в партию. Надеюсь, ты комсомолец?

– Так точно, – ответил я, хотя и не был в том уверен. Откуда мне знать?! Надо бы в собственные документы заглянуть.

Чигирь о наличии у нас немецкого пулемёта ничего не сказал. Хотя стало понятно: наблюдал за нашими действиями. Что ж, видимо, потом напомнит.

Когда колонна, наконец, собралась и двинулась дальше, над нами в воздухе стали кружиться теперь уже наши самолёты.

– Вовремя, – горько усмехнулся кто-то, глядя в небо.

– Дорого яичко к Христову дню, – вторил ему другой.

– Сопливых вовремя целуют, – заметил третий.

Замолчали. Так и двигались ещё несколько километров, пока не дошли до крошечной деревеньки под названием Аккермень. Здесь стояло всего с десяток домов, и все оказались совершенно пустыми. Высланная вперёд разведка сообщила: немцы укрепились на окраине деревни Терпенье. Там как раз удобная позиция – вдоль берега Молочной, огибающей населенный пункт с северо-востока. На левом фланге высота под названием Каменная могила, на правом – всё та же Молочная. Выходит, у нашего полка опять довольно узкий участок для наступления – около трёх километров. Придётся форсировать реку.

В Аккермене мы остановились на ночлег. Я первым делом полез в свой вещмешок – искать документы. Как только раньше не догадался их тщательно изучить? Ума не приложу.

10. Глава 10

Когда нашёл в вещмешке аккуратно завернутый в чистую тряпочку комсомольский билет, облегченно выдохнул. Ощущение было такое, словно я почти потерял нечто очень для меня важное, но теперь оказалось – страхи были напрасны. Аккуратно раскрыл книжицу. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – это мелким шрифтом на самом верху. Знакомый лозунг. Кажется, в советские времена очень популярным был. Почему? Вот уж не знаю. Может, из-за желания устроить мировую революцию? Кажется, ей грезили первые руководители страны Советов. Потом идея пошла на спад, о ней дальше совсем забыли, а лозунг остался.

Дальше большими буквами – Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодёжи. ВЛКСМ. Так, ну это понятно. Отсюда и название – комсомол. Вспомнилось одно торжественное мероприятие в Театре юного зрителя, куда я угодил по милости своей начальницы, Рияны Рахимовны. Она не такая старая, конечно, чтобы отмечать вековой юбилей организации. Привела туда своего деда, почтенного старикана лет 80-ти. Тот ещё выступления Сталина по радио помнил. Ну, а меня заставила прийти, чтобы я ей помогал. Мол, дедушка старенький, ходит с трудом, мужская сила нужна.