У-ф-ф-ф...

Смотрим нежные визуалы, кайфуем, девочки... Это было напряженно!

И напоминаю, что у меня открылась подписка на мою огненную молодежку ИГРАТЬ... В ТЕБЯ(https://litnet.com/shrt/lsDf). Там как раз невероятно горячие и красивые 18+ сцены. И цена самая низкая, только для тех, кто поддерживает мою книгу на самом важном для нее этапе! От этой стоимости скидок не будет, так что успеваем, мои хорошие! Ну и вообще... Там весело и огненно. Велкам!

8. 8. Мужчина с младенцем на руках

Василиса — боец.

Держится молодцом, не паникует, просто так не кричит, бесполезно тратя силы, правильно дышит, строго следует моим указаниям. И ее бабушка — это, конечно, неоценимая помощница. Подарок небес.

Утешает, все слышит с первого раза, не пытается лезть со своим ценным мнением, аккуратно выполняет все, что я ей говорю.

И явно действует на внучку умиротворяюще.

Втроем мы справляемся.

Тем более, что роды у Василисы проходят, как по учебнику, эталонно, можно сказать.

Единственное, что быстро слишком для первых родов, от начала первых регулярных схваток до полного раскрытия шейки матки и, собственно, потуг проходит примерно часов шесть… Но это тоже вписывается в нормативы.

До моего появления тут, как я понимаю, творилось форменное безумие, ведущую партию в котором играли сумасшедшие мужчины, дед и двое едва держащихся в рамках цивилизованности молодых мужчин, один из которых, как я понимаю, приходился отцом будущему малышу, а второй…

Наверно, группой поддержки? Причем, хреновой такой группой поддержки.

Ее бы саму бы кто поддержал.

Нормальней всех в этом тестостероновом коллективном сумасшествии, как ни странно, выглядел тот самый Зевс Виталик, которого я с первого взгляда определила, как совершенно неадекватного зверюгу.

Что же, первый взгляд не всегда верный.

Сейчас он замирает, словно медведь , выползший из берлоги после зимней спячки и углядевший в опасной близости охотника. Очень настороженно и монументально.

Глаза горят, лицо красное. Полная клиническая картина безумия.

Две его копии по духу замирают на полшага позади, вытягивают шеи, жадно глядя на сверток в моих руках.

Молчание в комнате можно взвешивать и продавать на рынке, настолько оно плотное.

Словно немая тяжеловесная сцена в классической постановке “Ревизора”.

Мне кажется, никто из них троих даже не моргает. И, вероятно, не дышит тоже.

Малышка, укутанная в чистую пеленку, кривит ротик и кричит.

И это служит окончанием немой сцены.

Опомнившись, делает шаг вперед Громовержец Виталик.

Следом за ним, ступая четко в ритм, идут парни.

Виталик смотрит то на меня, то на маленькое личико внучки, то на измученную дочь, с легкой улыбкой без сил откинувшуюся на подушку.

— Дочь? — хрипит тот из парней, что выше и крепче.

— Да, — киваю я, сходу определяя его, как отца. Конечно, сходство на данном этапе — дело условное, но раз задает вопрос…

— Моя… — тут же улыбается второй мужчина, белозубо, настолько счастливо, что тянет улыбнуться в ответ. И я улыбаюсь, хоть и удивляюсь про себя. Надо же… Неверно я определила, значит…

— Вообще не факт… — рычит, оскалившись, здоровяк.

Оба они, не отрываясь, вглядываются в лицо девочки, словно выискивают нужные им черты.

И я понимаю, что чего-то не понимаю.

— Дай… Мне… — Зевс Виталик протягивает большущие свои лапы к ребенку. Я смотрю, как они чуть подрагивают, медлю.

Ситуация странная, конечно…

— Мне! — тут же вклинивается здоровяк.

— Мне! — пытается оттереть его плечом блондин.

Я отступаю на шаг опасливо. Дикие какие дураки. Сумасшедшие абсолютно.

— Так! — выступает на первый план Валентина Дмитриевна, которую эти трое едва не снесли с ног, с такой скоростью влетели в комнату, — а ну, хватит пугать доктора! И малышку! Сдурели совсем! К Васе идите!