Я хотела умереть, но не имела права. Я могла только сидеть в пустой каменной коробке и всматриваться в тени ложного арочного окна, ведущего в темный мир, где моя жизнь была сломана навсегда. Несколько часов стали для меня фатальными. Так может быть… закончить со страданиями самой?

Привстав, я поползла к арочному окну, протягивая к нему руки как к величайшему дару. Голоса сумасшествия в моей голове разделились на два лагеря: один подбадривал, толкая наложить на себя руки, а второй умолял не совершать поспешных поступков, о которых потом пожалею. Но разве я могу пожалеть об избавлении от страданий?

Доползти до противоположной стены я смогла, но на остальное сил не хватило. Я только руку подняла, чтобы положить ее на прохладный рисунок ложного окна и толкнуть его дверцы. «Рама» не поддавались. Я не могла не вытолкнуть их, не разбить стекло. Ничего. Это был просто рисунок. Но я была уверена, что я проходила сквозь рисунок окна как через действующий портал. Активировать его я не могла… не знала как.

Среди какофонии спорящих голосов я услышала мяуканье котенка, но выделила его не сразу. А как смогла, сразу же повернула голову и сама развернулась. По каменному полу неуверенно кралась маленькая полосатая красавица с неоново-голубыми глазами, а в проеме стоял старый ректор. Мне доводилось видеть его ежедневно во время завтраков, обедов и ужинов, предоставленных академией.

— У вас одинаковые глаза, — вдруг сказал ректор, испугав вмиг притихшие голоса в моей голове. — Серена, — вздохнул он, — тебе сейчас очень нужен друг. Для мага нет лучше друга, чем фамильяр. Я знаю, ты сможешь построить устойчивую связь.

Я не понимала, что он говорил. Понимала слова, но не смысл. Не могла связать слова в стройные предложения. Зато я хорошо расслышала свое имя и то, что маленький котенок должен стать моим фамильяром. Я боялась испугать девочку, поэтому не двигалась с места, но медленно протянула руки к ней. Она была такая маленькая, что я практически не почувствовала ее веса, когда наконец взяла на руки и прижала к груди.

— Вот видишь, вы идеально подходите друг другу, — похвалил меня ректор. Нас похвалил, поправила я сама себя. — Твои глаза уже поменяли цвет на цвет как у этой малышки.

Я молча гладила котенка, наслаждаясь чужими объятиями, теплом живого существа. Меня так долго никто не обнимал и не поддерживал даже словами, что я отвыкла от этого. Урчание котенка успокаивало меня, и я гладила мягко, нежно, боясь навредить. Если бы котенок испугался меня и выпрыгнул из моих рук, я бы не выдержала. Но котенок не выпрыгнул, а уснул, выражая высшую степень доверия.

Урчание Ниты вывело меня из болезненной ностальгии. Я давно уже не шестнадцатилетняя девчонка, загнанная в угол переменившимися окружающими условиями, а взрослая уверенная в себе женщина двадцати шести лет, приспособившаяся к новой жизни.

— Нита, полосатка моя, — я взяла ее на руки, прижав к груди, и почувствовала облегчение. — Спасибо тебе. Ты мое сокровище. Наивысшая ценность.

Пора было возвращаться в светлый мир. Не отпуская кошечку, я встала на ноги и целенаправленно пошла к порталу. Шея зудела, и я старалась отвлекаться, переключаться и не думать о физическом дискомфорте. Зато алая жилетка выглядела идеально благодаря отсутствию рукавов. Их я обрезала много лет назад, попав в неприятную ситуацию и порвав рукава пиджака.

Как только мы подошли к порталу, Нита прыгнула в него сама и опустилась на подоконник на все четыре лапы, откуда быстро спрыгнула. Я направилась за ней, не понимая поспешности. Куда Нита так спешила? Я заблокировала портал, и Нита пулей вылетела из моего кабинета в аудиторию. Я вышла за ней, и услышала, что кто-то стучал во входную дверь. Кто-то ждал в коридоре, и это точно был не ректор Талмвир. Он проходил свободно. Неужели Зачари Лернорт?