Вот – классический шпагат «гуттаперчевой девочки» в кружке при цирковом училище.

Музыкальная школа. Ники в хитоне античной богини едва видна за огромной арфой – за любимым инструментом древних богов. Родители берегли ее ладошки: ни посуду помыть, ни нож в руки взять: для будущей арфистки руки – это профессия.

Шахматы, карате, школа бального танца, изостудия – столько всяких студий, кружков и школ! Всего понемногу для общего развития. Родители торопились впихнуть в нее как можно больше разных умений и навыков. Словно что-то предчувствовали…

Между страницами вложен пожелтевший листок с первым литературным опусом пятилетней Николь. На уроках письма в детском саду задали сочинение: «Какая моя мама». Для зрительной поддержки, помнится, выставили целую портретную галерею из модных журналов: женщин разных мастей и возрастов. Ники с трудом разбирала свои первые каракули без намека на грамотность и знаки препинания: «Эти женщини очень пахожи на маму Катю но ани отличацца волосами и страстна (страшные, что ли? – споткнулась Ники) но мама Катя не страстна вот какая она на самам деле моя мама».

А она, Ники-Николь? Она так счастлива! И всего через несколько лет – больница, тревожное ожидание и пустая коляска в холле.

А чуть позже – бесконечные поиски, канавы, подворотни, разочарования…

Первый луч крался по стене, робко высвечивая любимые лица на фотографиях. И нелюбимые английские экзерсайсы, старательно развешенные по всей комнате бабушкой Улей. «Рано встать, рано лечь – можешь в жизни преуспеть», «Понять – значит простить» и прочая мудрая чепуха, собранная и воспроизведенная заботливой рукой бывшей учительницы. На английском, конечно. «До чего же скучно жить не своим умом!» – вздохнула Ники и тут же наткнулась взглядом на другой плакат, словно специально припасенный для этого случая: «Only fools, только дураки учатся на своих ошибках. Умные учатся на ошибках других». Ульяна Ильинична хорошо знала свою внучку. Вчерашний эпизод с симпатичным пассажиром тому свидетельство.

От себя лично Ники добавила бы еще одну мудрость: проснулась – тут же вставай!

Но так не хочется покидать теплую постель, расставаться с дорогими воспоминаниями. Не так уж часто удается всласть надышаться воздухом родных стен, впитавшими энергию ушедших. Ники прямо кожей ощущала отдаваемое ими тепло. Чувствовала родные запахи, звуки. Эти стены помнят дыхание отца и матери. В них – память ее родителей, родителей их родителей.

Неужели со всем этим придется расстаться? Нет, нет, ни за что!

Впрочем, почему нет? Вышвырнут за невыплаченный пай, как пить дать! Еще и пинка в зад дадут в качестве привета от нового владельца-толстосума, который заплатит по тройной рыночной стоимости. Дом-то хоть и ведомственный, возведенный в свое время стараниями отца, но сейчас это всем до лампочки. В престижном районе, рядом с центром, претендентов – хоть отбавляй, в домоуправлении ей на это намекали.

«Нет, не допущу! – пообещала Ники, вскакивая с постели. – А посему – работать, работать и еще раз работать! Деньги сами в карман не сыплются».

И все же снова уступила непрошеной лирике: подошла к стоящей в углу старой арфе, расчехлила, провела ладонью по пыльным дощечкам рамы, почувствовала их тепло. Интересно, где росло это дерево?

А пальцы, помнят ли они? Сделала несколько щипков. Звук вышел плотный, трагический. Но довольно тусклый. Рука отяжелела, словно поднимала стопудовые штанги. Родители берегли ее ладошки, даже посуду мыть запрещали. Крутить баранку уж точно не позволили бы…