- Не любишь ласки, товарищ майор? – Таня замерла в миллиметре от моего лица, пристально вглядываясь в глаза.

- Не очень, — наклоняя голову ниже, выдохнул в распахнутые губы.

- Просто тебя неправильно ласкали, — губы улыбались, Таня явно потешалась над моей реакцией.

Я опустил руки, обняв её за талию и прижав к себе, буквально притиснул. Танечка ойкнула от неожиданности и сильнее вцепилась в меня.

- Может, и неправильно, — проговорил, прочерчивая носом линию вдоль скул, остановился возле маленького ушка, поколебавшись мгновение, слегка куснул мочку и прошептал: — А ты покажи, как правильно!

- Хорошо, Сашенька, так и быть — научу тебя плохому.

И мягкие, тёплые губы оказались под моими. А вскоре и тело податливое, отзывчивое на любые ласки, оказалось подо мной.

И я отчётливо понял разницу между «заниматься сексом» и «заниматься любовью».

Проснулся утром ровно в семь, как и задумывал с вечера. Тренированный организм уже давно привык спать заданное количество времени, засыпать или просыпаться по внутреннему будильнику. Глаза не открывал, лежал и прислушивался к окружающим звукам. По-хорошему мне никуда сегодня не надо, можно было и поспать до десяти, но хотелось спокойно обдумать случившееся и принять решения уже с учётом того, что Таня вошла в мой личный круг и уже точно Моя женщина. А Катерина, выходит, моя …кто?

Птицы за окном оголтело орали, я, грешным делом, подумал, что Михей завёл себе кур с петухами, такой гомон стоял под окнами. Потом только сообразил, что кричат не домашние птицы, а обычные воробьи, горланят чайки и кто-то ещё, просто в городе их среди шума машин и гула людей не так просто услышать.

Прислушался к ровному Таниному дыханию. Повернул голову, чтобы рассмотреть. Она спала на боку рядом со мной, но не впритык, а поодаль, лишь обхватив мою ладонь своими двумя, и сопела мне в предплечье.

Я чудовищно не любил, когда женщины меня оплетали руками и ногами как лианы, поэтому предпочитал спать один. А с Тьянкой было комфортно, она не закидывала на меня во сне ноги, не упиралась в спину носом, не подсовывала руки мне под шею и даже не претендовала на мою подушку, просто крепко держалась за руку.

Разметавшиеся по подушке волосы. Веер ресниц подрагивает слегка, наверное, что-то снится. Смелая ты девушка, Танечка Сечкина, связалась со мной. Я, конечно, со всех сторон положительный, я не предам и не подведу, но вот служба у меня ненадёжная. Никаких гарантий я тебе, Танечка, дать не могу.

Я вон себе даже котёнка не мог позволить, а ты мне себя и дочь доверила. Мысли сделали круг и вернулись к вопросу о Катеньке…Екатерине Евгеньевне Сечкиной. А что если…Макарова Екатерина Александровна. Звучит же? Звучит! Но как-то это не по-мужски. Евгений не отказался от дочери, не сбежал от ответственности, даже глупо, но всё же пытался отстоять своё право на любовь и на открытые отношения со своей женщиной. Другой вопрос, что условия были неподходящие, да и женщина, видимо, не такая уж стоящая, чтоб из-за неё умирать. Поэтому Катя с гордостью могла носить и фамилию, и отчество своего отца.

Но Катя была неотделимой частью Тьянки, а я хотел получить всю её целиком, без остатка. А если брать в расчёт диагноз, который Таня вскользь упоминала, рассказывая про их с мужем брак, то есть вероятность, что Катюша будет нашим единственным ребёнком.

Я даже зажмурил глаза и вдавил затылок в подушку. Это же сколько счастья несёт в себе фраза: «Мой ребёнок, моя дочь». Раньше я этого не понимал. А вот теперь меня накрыло как приливной волной, вынырнуть бы и отдышаться.