— Ваня! — тихо ахаю. — Это на самом деле ты!

А вот он изменился. Некогда задорное мальчишеское лицо потемнело и осунулось. Провожу кончиками пальцев по выделяющимся скулам, Ваня замирает и прикрывает веки. Отдёргиваю руку, будто обжегшись: что я делаю? Ваня одним прыжком перемахивает стол и сжимает меня в объятиях. Зарываясь в мои волосы жёсткими пальцами, шепчет:

— Как же я соскучился!

Я судорожно втягиваю воздух: от Вани пахнет так же, как от моего отца. Когда-то давно папа возвращался из командировок, и я, уткнувшись в его болотного цвета рубашку, вдыхала острый запах кирзовых сапог, дыма и дизеля. Всё внутри начинает трепетать, ноги становятся ватными, одно лишь прикосновение сметает монолитную стену, которую я старательно возводила одиннадцать месяцев так легко, словно она бумажная.

— Я тоже, — вырывается у меня.

Сколько раз я убеждала себя, что это была самая обыкновенная «случайная связь», и почти ведь поверила в это. Почти… Губы Вани накрывают мои, и я ощущаю горьковатый вкус поцелуя. Обветренные губы мужчины слегка царапают мои, а по тёмной загорелой коже медленно прокладывает путь одинокая слеза.

Судорожно втягиваю воздух, замираю, словно на мгновение погружаюсь в прошлое, когда Ваня вот так же жадно целовал меня в нашу первую и последнюю ночь. Закрываю глаза, обнимаю его за талию, ощущаю под пальцами каменные мышцы. Ого… Раньше Ваня был худощавым парнем, а сейчас я в объятиях человека, чей торс напоминает железную броню.

Поцелуй становится всё настойчивее, рваное дыхание Вани обжигает мне губы, когда мужчина опрокидывает меня на стол и накрывает своим телом. Ощущая его ладонь на своей груди, шепчу:

— Что ты делаешь? Мы не должны…

— Так останови меня, — слышу в ответ хриплый шёпот.

Внутри всё сжимается, словно лава разливается внизу живота, лоно пульсирует. Ваня рывком задирает мою рубашку, проникает пальцами под бюстгальтер, и от его горячих прикосновений к моей груди плавится вся моя решимость остановить его. Слова застревают в горле, вырывается лишь стон. По телу пробегают острые молнии предвкушения, ноги дрожат, обессиленная, сдаюсь под напором Ваниных ласк.

Задираю его толстовку, провожу ладонями по мускулистой спине. Хочется увидеть его обнажённым, полюбоваться, словно хищным поджарым зверем. Мышцы Вани напрягаются под моими пальцами, перекатываются под гладкой кожей. Всё во мне закипает, дыхание перехватывает, и от осознания, что всё это неправильно, ещё сильнее кружится голова. Адреналин будоражит кровь, желание разрывает реальность, и она оседает туманными клочками вокруг меня.

— Ваня, — дрожа всем телом, шепчу я. — Это неправильно, это преступление…

— Какая же статья? — выдыхает мне в губы Иван.

— Развращение малолетних, — шепчу я и тут же задыхаюсь от его бесстыдной ласки.

Рука Вани уже под моей юбкой, трусики спущены, и пальцы мужчины проникают в моё лоно. Я слышу влажные звуки и зажмуриваюсь от стыдливой неги: кажется, я сейчас достигну пика лишь от поглаживаний. Сладкое погружение вызывает дрожь по всему телу, Ваня вынимает пальцы, подносит к своим губам, и от его тёмного порочного взгляда у меня замирает сердце. Он невероятен! Я лишь второй раз с Ваней, а все мужчины превратились в безликие тени. Только он, только его прикосновения, только его запах и движения…

Изнывая от нетерпения, обхватываю талию мужчины ногами так, что его напряжённый член упирается мне в промежность, и между нами лишь тонкая ткань. По телу пробегает судорога, и я, откинув голову, задыхаюсь от сладостного пика. Ваня хрипло смеётся, напоминая существо из преисподней: ему нравится, что я кончила, лишь потёршись о его достоинство. Взгляд Ивана, казалось, прожигает меня насквозь.