Пропустив Тьяну, Мару сел рядом, сказал адрес, и угловатый «Дюз-и-Бергович», потолкавшись у обочины, встроился в поток. В машине пахло старой кожей сидений, бензином и дешевым табаком: точь-в-точь как в дедушкином «Дюзе», ныне гниющем в сарае у родителей. Дед, сколько помнила Тьяна, мечтал о серебряном покатом «Еллинеке», но деньги в семье тратились на другое: когда есть долги – тут уж не до желаний. Чтобы случайно не загрустить, Тьяна задумалась: куда они едут? К загадочной особе, чье внимание хочет привлечь Мару? Нет, клубы еще не открылись, да и Медович что-то говорил про платье. Значит – за ним.

По улице, названной Мару, Тьяна догадалась: таксомотор направлялся на Верх, но не на запад, где возвышалась башня Девы, а на восток – к музейному кварталу, носящему прозвище Семь Верст. Тьяна не слишком интересовалась искусством, не считая ядоварения и переводов. Всеми своими познаниями в картинах и скульптурах она была обязана Власте – та писала маслом, лепила из глины и, по мнению Тьяны, подавала надежды. Сама подруга так не считала и частенько жаловалась, хлюпая носом: «Никогда мне не висеть на Семи Верстах!». Все знаковые произведения искусства, созданные признанными творцами империи или купленные за деньги от продаж магических ядов, выставлялись в музейном квартале. Многие художники мечтали оказаться там, но зачастую начинали и оканчивали свои карьеры в Низу – в крохотных галереях «не для всех», в школах живописи, а то и в парках, рисуя за медяки портреты детишек. Верх был для богатых, успешных, высокосословных. А Низ – для тех, кто стремился на Верх.

Таксомотор, пробившись сквозь загруженную Средню, покатил по верхнему Вельграду. Закат догорал, зажигались фонари, и лиловая дымка опускалась на город, но настоящие сумерки были еще впереди. Тьяна прильнула к окошку. Она слишком редко бывала в этом районе: в музеи не ходила, богатыми друзьями не обзавелась. За стеклом плыли чистые улицы, деревья и дома. Ни одного небоскреба, ни одной развалюхи – лишь стройные ряды кирпичных зданий. У одного – колонны с головами-снопами, у другого – клыкастые и рогатые мистерианские маски, у третьего – башенка точно из сказки, у четвертого – лепнина в виде головы Хитвика и дубовых ветвей. Если приглядеться: каждый хорош по-своему. Если не приглядываться: хороши все вместе.

«Дюз-и-Бергович» плавно остановился у трёхэтажного дома, будто сложенного из песочного печенья. Тьяна окинула его заинтересованным взглядом: желтый кирпич при строительстве использовали крайне редко. А зря. Здание выглядело не броско, не вульгарно, напротив – благородно. Тьяне на ум пришло другое сравнение: его словно построили из замерзшего игристого вина, желтовато-льдистого и баснословно дорогого. За счет хитроумной подсветки и больших арочных окон дом казался легким, почти полупрозрачным, а еще – слегка заинтригованным. Выпуклые элементы над окнами походили на вскинутые брови. «Ну, чем удивлять будете?» – будто спрашивал он.

Мару заплатил вдвое больше необходимого, и они с Тьяной покинули машину. Достав из кармана ключ, он отпер входную дверь и сделал приглашающий жест. Перешагнув порог, Тьяна словно оказалась в цветочном царстве: всюду стояли пышные букеты, деревянные панели покрывали выпуклые растительные узоры, а светильники были выполнены в форме закрытых бутонов лилий. Обстановка показалась Тьяне изящной, хоть и слегка устаревшей по меркам столицы: от Власты она знала, что природные мотивы в оформлении уступили место геометрическим орнаментам. Впрочем, и то и другое было вдохновлено Мистерией.