– …очень предусмотрителен. Спасибо. – Тронув его за рукав, она тотчас отвела пальцы.

Мару приподнял уголки губ.

Повернувшись к воде, Тьяна вдохнула солоноватую свежесть залива, и она растеклась под кожей. Взбодрила, очистила. Убедившись, что рядом нет посторонних, Тьяна бросила сумку в бурлящую пену и сразу почувствовала облегчение.

Кончено. Хотя бы это – кончено. Вместе с сумкой за борт будто улетела усталость. Распрямились плечи, шире распахнулись глаза, и Тьяна снова ощутила себя живой. Пусть отравленной, но живой.

В чистом небе мелькали чайки. Палуба приподнималась и опускалась, словно сорочка на груди океана. Ровно и тихо ревел двигатель. Вода, разрезаемая паромом, билась о борта и шипела.

Впереди, блестящим монолитом из камня и металла, восставал Вельград. Силуэты небоскребов, казалось, складывались в какую-то мелодию – наверное, модный жаз. Тьяна подумала: «Даже тут не обошлось без ядовитого, пусть и частично, растения», и губ коснулась улыбка.

Название нового жанра было сокращением от слова «жасмин». Лет пять назад, когда жаз только заявлял о себе, масло жасмина пользовалось большой популярностью – считалось, оно придает бодрость и вдохновение, граничащее с дерзновенностью. Выражение «давайте добавим капельку жасмина» вначале обрело переносное значение, затем превратилось в «кап жас», а после подарило название музыкальному направлению. Оно славилось тем же, чем и жасминовое масло. Заряженные энергией жаса, «шлёпки» танцевали под него в Вельградских клубах ночи напролет.

Задумавшись о токсине в корне жасмина, Тьяна не заметила, как приблизился город. Береговая линия, засаженная портовыми кранами, грузовыми судами и пароходами, казалась затуманенной из-за дыма и влажного морского воздуха. На причалах бурлила жизнь: матросы, торговцы, грузчики и пассажиры текли двумя пестрыми потоками – к заливу и от него. Гудки кораблей, шум портового люда и крики чаек сливались с далеким, но настойчивым гулом города. Вельград звал.

Тьяна поймала странное чувство: словно одна реальность сменилась другой. Остров с академией остался позади, сумочка с уликами утонула, и Вельград вдруг показался иным, чем раньше – не таким отталкивающим. Сердце наполнилось предвкушением чего-то нового. Тьяна, чувствуя, как сверкают глаза, повернулась к Мару.

Он сказал:

– А теперь обсудим условия нашей сделки, Островски.

Это должно было случиться. Тьяна внутренне подобралась и исподлобья взглянула на Мару. Она знала, что сделки не избежать, и оставалось лишь надеяться, что Медович даст скидку: плата за молчание и помощь с уликами могла оказаться слишком велика. Колючие мурашки пронеслись по спине, будто кто-то провел по ней букетом осыпавшихся роз. Мысли заметались, пытаясь предугадать, какую цену потребует неожиданный союзник. Поняв, что не может скрыть волнение, Тьяна поспешила перейти к делу:

– Чего ты хочешь? – голос звучал неважно.

– Для начала совсем немного. – Мару подал ей руку и помог сойти на берег. – Буквально пустяк.

– Для начала? – переспросила Тьяна, встраиваясь в толпу вслед за Медовичем.

Проигнорировав вопрос, он сказал:

– Тебе придется стать моей девушкой. Не волнуйся, это всего на одну ночь.

Тьяна замерла, ошеломленная словами Мару. Мурашки, устав кусать кожу, перекинулись на внутренности. Сузив глаза, она вгляделась в лицо Медовича, но не прочла ответа. Что это значит: «стать девушкой»? И как понимать: «на одну ночь»? Мозг зацепился за последнее слово, накатила удушливая волна, и голос Вэла вдруг прозвучал в голове: «Не притворяйся наивной овечкой, Тьяна».