Тьяна чувствовала это. Мир серел, мертвел, съеживался до размеров отравленного сердца, и голову наводняли черные мысли. Например, такая: «Не влюбить ли в себя Еникая?». Тьяна ему вроде приглянулась.

Показалось, что сзади прозвучал голос Зорича, и кожу обдало жаром, будто Тьяна попала в вихрь раскаленного песка. Мало того, что Хозяин последнего пира дышал ей в спину, теперь к нему присоединился старший мастер. Бросив взгляд через плечо, Тьяна не увидела седую голову и пустой рукав. По дорожкам вышагивали старшекружники, суетливо носились туда-сюда новички и шествовали мастера, но Зорича не было.

Искра надежды пробежала внутри: хмарь, скопившуюся там, не отогнала, но придала немного энергии. Когда к Тьяне придут с неопровержимыми доказательствами, она может просто рассказать правду. Полуправду.

Да, она посещала часовню ночью. Видела умирающего Велимира. И пыталась его спасти. Почему не позвала на помощь? Испугалась, растерялась. Она здесь новенькая и никого не знает, да и «Кровобег» подействовал слишком быстро… Теперь всё будет зависеть от ее актерской игры. Если получится изобразить шок – а люди переживают его по-разному – у нее появится крохотная возможность выпутаться.

После нескольких часов, проведенных в душном ожидании ареста, Тьяна наконец почувствовала, что может вдохнуть – еще не полной грудью, но хотя бы четвертью.

– О чем задумалась? – полюбопытничала Гнев.

– О часовне. – Верно, верно, говори полуправду. – Почему ты сказала, что нельзя ходить туда после наступления тьмы? Это как-то связано с Младой и Велимиром?

– Раньше я ответила бы «да», – уклончиво отозвалась Гнев, – но сейчас склонна поверить твоей версии. Млада просто не выдержала и ушла, прихватив с собой засранца.

«Интересно, она знает о беременности? – подумала Тьяна. – А Еникай? А другие? Наверное, лучше не упоминать об этом. Зорич мог нарочно сказать мне о ребенке, чтобы вызвать эмоции. Если это тайна – пусть так и останется».

– Мне налево, тебе направо. – Гнев отстранилась и напутствовала: – Не грусти, Тэ. Давай лучше закатим вечеринку. Завтра, в десять. Идет?

– Не думаю, что…

Гнев цыкнула, рубанула воздух рукой и, резко развернувшись, понеслась прочь. Проводив ее взглядом, Тьяна отправилась на занятие по произношению.

Вторая половина дня тянулась, как долгие гласные в мистерианском. Мастера и учебные залы сменяли друг друга, а Тьяна думала лишь о том, как лучше подать свою полуправду. Все силы, всё вдохновение ушло на первое занятие. Еще бы, тогда она полагала, что нашла изящное решение проблемы, а сейчас просто барахталась в мыслях. Лишь один раз, на истории мистерианской культуры, Тьяна забылась и увлеклась рассказом о живых тенях, но тут ей померещилось, что в оконце над дверью мелькнула седая голова – и страх загасил огонек интереса. К концу учебного дня Тьяна почти не помнила, что они изучали. На плечах лежала усталость от скопившихся тревог.

Зорич так и не явился за ней, но это был вопрос времени. Вероятно, он отправил письмо в Вельград, вызвал сыскарей, и всё решится завтра. Размышляя о своей судьбе, Тьяна направилась к Погребу, но застыла у могилы Старика. В голове промелькнуло: «Мару, пристань, пять вечера». Взглянув на часы, Тьяна сорвалась с места и побежала к заливу. До отбытия парома оставалось шесть минут.

Тьяна не знала, что ждать от встречи с Мару и совместной поездки в Вельград, но строить догадки было выше ее сил. Спускаясь с холма, она ни о чем не думала. Не оступиться, не поскользнуться, не полететь кубарем и успеть вовремя – вот все, что занимало ее. Это было приятно, почти спасительно: сосредоточиться на теле, на ногах, на чем-то простом и понятном.