- Да-да.

- Пошли, - Илья тянет меня за руку к другой лодке, и я послушно шагаю под пристальным взглядом Олеси, знаю, что нужно обстановку разрядить, а не накалять.

Но как это сделать, если рядом Илья, а у меня от его голоса, касаний, от одного вида его белой рубашки землетрясение в мозгах в десять баллов.

- Ты очень напряжена, любимая, - Илья берется за весла, кивком головы отправляет в плавание соседнюю лодку, в которой расселись Никита с Олесей. Он медленно отплывает от берега, смотрит на меня. - С каких пор ты такая совестливая стала, Ирина.

Ему в спину бьет солнце, лучи рассеиваются вокруг его темной фигуры, подсвечивают ее так мягко, и кажется, что мы вдвоем снова, как раньше, и нет других, и не было тех шести месяцев, разбивших нас, и в нашем личном мире крушения.

- Хватит меня так называть.

- Как? - он жмет плечом. - Любимая? Но если ты любимая, - он усмехается, отплывает все дальше, косится на парочку в нескольких метрах от нас и складывает весла нам под ноги. - Ты боишься чего-то? Что тоже меня до сих пор любишь? Сказала бы. Я тебе сейчас помогу.

Он привстает, лодка покачивается, он приближается, и я запрокидываю голову, смотрю на его крупную фигуру, возвышающуюся надо мной, заслоняющую мне солнце, и не шевелюсь.

- Если не можешь признаться Никите - это сделаю я, - Илья наклоняется, пальцами сдавливает мою челюсть, заставляя губы приоткрыть, и накрывает мой рот своим.

5. Глава 5

полгода назад, декабрь

ИЛЬЯ

Снег валит крупными хлопьями, за окном вьюга, дворники мерно вжикают по стеклу, разгоняя белую крупку, превращая ее в воду.

Скоро новый год, и все улицы в огнях, переливаются, все белое, праздничное, сказочное.

Торможу возле института. 

Уже темно, ярко горят окна, поток студентов тянется по парковке до машин, отдельные стайки кутаются в шарфы, шагают на остановку. Курю, слежу за ярко-красной шапкой с белым помпоном, черные волосы разбросаны по красной дутой куртке, Ира как обычно одна, проходит в ворота.

Сигналю.

Она оглядывается, замирает на месте. Мигаю фарами. Она смотрит под ноги, на ботинки, топчется в снегу.

- Ира, - зову.

И она медленно идет к машине. Жадно слежу за ее приближением, выбрасываю сигарету. Это становится нормой, такие отношения, мы друг для друга пропадаем на недели, а тяга становится лишь сильнее, больнее.

- Привет, - она хлопает дверью, на сиденье разворачивается ко мне. 

- Ты соскучилась? - внимательно изучаю ее лицо, каждую черточку, я изменения замечу, если они есть, если она думает, что больше не моя.

- Очень, - она тоже смотрит, пристально, не улыбается, но и оторваться не может, между нами расстояние, оно насквозь пропитано чем-то вязким, густым, в этот момент я поверить готов - есть нечто, для глаз недоступное, и это нас связывает, и будет оно всегда.

- Илья, - она подается вперед, лицом утыкается мне в шею. Нос щекочет мокрый помпон ее шапки, от нее пахнет ягодами, так знакомо, крепко обнимаю в ответ, своим теплом с ней делюсь.

Сидим и молчим, я не могу руки разжать, я больше не отпущу, даже если вырываться будет, я устал.

- Я думала ты не приедешь, - глухо говорит Ира мне в шею. - Я хотела раньше написать. В прошлом месяце. И в октябре тоже. Каждый день. Но у папы началась ремиссия. Новый рецидив его убьет просто, там уже без шансов.

Перебираю ее волосы, влажные, от растявших снежинок, вспоминаю, как она ко мне бежала по первому звонку, ни одного сообщения без ответа не оставляла, а сегодня и я, сорвался с корпоратива и рванул к институту, едва получил ее короткое "мне без тебя плохо".