ИЛЬЯ

Стрекочут насекомые, и тихий плеск воды слышно, солнце спину печет, а может, это взгляды, дыру во мне прожигают, все видят, что мы делаем, и я этого хочу.

Чтобы они видели.

Пальцами сдавливаю ее лицо сердечком, острый подбородок, языком ей в рот скольжу, горячо и влажно. 

Она вырывается. Дергается и оттаклкивает меня. Распаляюсь, на меня наваливается память, а я наваливаюсь на Иру, ладонью скольжу на затылок, впечатываю ее губы в свои.

Целую и помню, что она полгода назад сделала, как на прошлой неделе с лестницы меня столкнула, и на руке еще шрам не затянулся, от вилки, которой она до мяса достала, я помешан, одержим себе подчинить, я ее прямо сейчас, прямо здесь трахну.

Встряхиваю ее, добиваюсь ответа на этот черный голод, мягкие губы сминаю, я ее заставлю, у меня сила, у нее ничего.

Лодка покачивается, ощущаю, как мне в шею ногти впиваются, раздирают кожу, а язык с моим сплетается, и так жарко, это схватка, это война. Во мне слепое желание захватчика, мне только надо свое забрать, вернуть.

Наваливаюсь на нее, сквозь толстый свитер сжимаю талию, она лежит подо мной, и лодка снова кренится, вода плещет на нагретую солнцем рубашку, и руки Иры мокрые, она хватается за борт, пинает меня, с себя сталкивая, в мой рот вгрызается.

Мы как на волнах качаемся.

Друг с другом бьемся.

И опрокидываемся.

Вываливаемся из лодки, вместе в реку, не расцепляясь, вода холодная на контрасте, как доза крепкого спиртного сразу в мозг шибает, я прихожу в себя.

Вижу ее, черные волосы, как водоросли, она взмахивает руками, подпрыгивает, и выныривает.

Поднимаюсь следом, вместе ловим воздух.

Тишину разрезают краткие быстрые всплески, нам кричат, и к нам плывут, смахиваю мокрую, упавшую на лоб челку и смотрю на Иру.

- Это будет повторяться, - обещаю ей. - Снова и снова, твой отец в главном ошибся - что вместе нам не судьба. Просто ты любишь, Ира. И тебе надо обвинить меня в чем угодно, лишь бы не любить.

- То есть ты не виноват? - она говорит, и у нее губы красные, припухшие, это след поцелуя, отпечаток правды, - все закончилось. А ты в мой брак влез, Илья, ты месяц к моему мужу в друзья набивался, ты...

- Ты меня чуть в тюрьму не посадила.

- Ты моего отца убил.

- Он бы и так умер.

Она вскрикивает, не сдерживая злости ладонью со всей силы бьет по воде, поднимая брызги.

- Вы как? - вопрос разрезает нас, делит. Рядом останавливается лодка, веслом Никита толкает нашу, залитую водой, - как вы упали? Почему перевернулись?

- Он меня столкнул, - Ира встряхивает мокрыми волосами. Свитер облепил горло, она словно задыхается, - господи. Какого дьявола вы сюда приперлись? - выплевывает она Олесе, - я просто дышать хочу, не видеть, как вы живете, не слышать вас, духи твои вонючие не чувствовать, это много? - она резко разворачивается. Плывет к берегу.

Ясно.

Это мини-истерика.

Микро-взрыв.

Мне нужно за ней, к ней, и от души вы*бать ее, чтобы очнулась, открыла глаза, наконец, я хочу ее, ничего не закончилось.

В парке неделю назад все только началось.

Олеся усмехается.

- Никит, - в бокале на свет она рассматривает красное вино. - Твоя жена неадекватна. Кретинка твоя жена, попросту говоря, ты уж извини.

- Лесь.

- Что Лесь? Давай, давай, на меня спусти всех собак. Кто так себя ведет, Ник? Это равзе нормально? Что я ей сделала? Духи ей мои, видите ли, не нравятся, - она ущемлена. - Хороший запах. Я ими несколько лет пользуюсь.

Ира выходит из воды, на ходу стягивает свитер и швыряет в траву, белое платье облепило тонкую фигуру, все очертания, она словно голая, можно позвонки на узкой спине пересчитать, вижу черное кружево трусиков, подтянутые ягодицы и шумно дышу носом.