Волнения брата оказались напрасными: новый король правил мудро и справедливо. Он завершил реформы, начатые Алафином, расширил деревню, получив разрешение от служителей Равновесия на то, чтобы обосноваться на новых землях, укрепил торговые отношения с людьми и темными существами и упорядочил систему законов. Снявший мантию Дариан иногда помогал Альвину советом, но большую часть времени проводил вне королевских покоев. Он работал над летописью своей жизни, гулял по берегу моря, смотрел на то, как растут его дети и уделял жене в разы больше внимания, чем прежде. Амабелла, которая по-прежнему была красива, как первые звезды, подарила ему двоих сыновей от одного лика луны. Дариан обучал их грамоте и счету, мастерил для них луки, рассказывал о целебных свойствах растений из своего сада. Но с каждым днем голос, который он так хотел услышать и одновременно боялся этого, говорил все громче, а зов его становился все более непреодолимым.

Была ли это тоска по дальним странствиям, о которой упоминал Алафин? Возможно. Но глубоко в душе Дариан знал правду, пусть и не хотел ее признавать. Пока что не хотел.

Его манили к себе не дали, которые он до сих пор не видел. И не встреча с Тирой и Тором, которую он предвкушал – и которая, как он верил, рано или поздно произойдет. Брат его величества короля Алафина, чью душу уже забрала Великая Тьма, думал о женщине с голубыми глазами, так и не назвавшей ему своего имени. Он часто видел ее во сне, но не в обличье светлой эльфийки. Длинные, почти до колен, темно-каштановые волосы, оливковая кожа, серебряные глаза с горящим в них красноватым огоньком. Оборотень? Бывают ли такие среди Безликих? Конечно, бывают. Среди Безликих можно встретить кого угодно.

Во снах безымянная женщина водила Дариана по заповедным полянам, по снежным полям в северных землях, по каменным коридорам замков. Она рассказывала ему истории, которые он забывал по пробуждении. Запоминался только ее голос, низкий и приятный, и ее смех, звонкий и чистый, как у девочки. Раз за разом Дариан задавал незнакомке вопрос: «Кто ты, и почему ты не заберешь меня с собой? В ответ она смеялась и повторяла одно и то же: «Ты еще не готов узнать, кто я. И уж точно не готов пойти со мной. Когда настанет время, ты сам меня найдешь». Дариан, в отличие от подавляющего большинства советников, не был религиозен и открыто высмеивал жрецов, поклоняющихся духам природы, но почти уверовал в то, что видит вещие сны. Или янтарные сны, как до Великой Реформы их называли эльфы с янтарными глазами и голубой кровью. Но он не янтарный Жрец, а светлые эльфы вещих снов не видят. Что за нить протянулась между ним и этой странной женщиной? И почему он, будучи счастливо женатым мужчиной и отцом восьмерых детей, так часто думает о ней? И не просто думает, а всерьез намерен отправиться на ее поиски?

Остаток ночи Дариан провел за упорядочиванием свитков со своей летописью. Покончив с делами, он достал свежий пергамент и, сев за стол, окунул перо в чернильницу.

«Мой свет, мне нелегко это писать, но еще тяжелее было бы прощаться с тобой, глядя тебе в глаза. Я не хочу видеть твою печаль и твои слезы. Я хочу запомнить тебя такой, какой ты была в тот день, когда мы поклялись друг другу в вечной любви перед лицом богов. Я много путешествовал по миру и видел женщин, которых считали первыми красавицами, но все они рядом с тобой покажутся жалкими дурнушками. На протяжении весен, которые мы провели вместе, я каждое утро смотрел на тебя спящую и благодарил богов за то, что они сделали мне такой подарок.