- И как это воспринял король?

- Как-как! А вы представьте! – сказал Мирча. - Сначала, когда легат называл куманов то варварами, то врагами христианского мира, то грязными скотами, король еще сдерживался…

Все ахнули.

- Это он так Ласло говорил, который сам…

- Вот-вот. Мать Ласло куманка, и сам он куман наполовину, так что можно представить себе его чувства. А когда епископ дошел до слов «и запретить носить высокие кунские шапки», то он … - тут Марча не сдержался и по залу прокатился его рокочущий смех, - увидел, что на голове у короля тоже куншювек²⁸, ну, шапка кунская…

Все семейство Тордешей прыснуло. Луминица живо представила себе эту картину. Вот надменный епископ в высокой остроугольной шапке, надетой на тонзуру²⁹, стоит и с презрительно оттопыренной губой читает длинный свиток. Зал полон придворных, которые тревожно перешептываются и переводят глаза с брюзгливого лица епископа на лицо короля. На троне, напротив епископа, сидит худенький девятнадцатилетний паренек в одежде куманов и в высокой шапке с пером дрофы. Король изо всех сил сдерживается и молчит, но его лицо то и дело вспыхивает гневом, и он разъяренно теребит в руках скипетр. Потом переводит взгляд на державу с крестом, лежащую на коленях, и несколько раз задумчиво подбрасывает тяжелый шар на ладони, как будто прикидывая, не швырнуть ли им в лысую макушку гостя. На слове «кунская шапка» епископ делает паузу и случайно поднимает глаза на красного от ярости короля в куншювеке, держащего на отлете внушительный золотой шар. Епископ бледнеет и челюсть у него отвисает…

- И что Ласло? – отсмеявшись, спросил Богдэн.

- А что Ласло? Король тоже человек. Никаких человеческих сил не хватит, чтобы вытерпеть такую дерзость. Хорошо еще, что на месте не убил. Велел из страны убираться и назад не возвращаться под страхом смертной казни.

- А епископ?

- Ну, тут уж нашла коса на камень. При поддержке того же самого Финта Абы и других двуличных скотов, епископ созвал в Буде национальное собрание и снова толкнул там свою речь. Говорил, что Ласло притесняет своих настоящих подданных ради грязных язычников, грозил недовольством папы. Многие дворяне повелись на его уговоры и поддержали введение нового закона. Вот бедный Ласло под большим давлением и был вынужден принять «Манифест». Единственные поправки, которые он смог выторговать - это, чтобы куманы не меняли одежду, волосы и молились Богу не на латыни, а на своем родном языке, на кунском.

- И что, король так легко сдался?

- Это вы Ласло не знаете, - покачал головой Мирча. - Он хоть закон и издал, но исполнять его не собирался. Думал, что епископ удовлетворится оглашением закона и из страны уедет. Но не тут-то было. Епископ видит, что ничего не меняется, и к Ласло. Требует жестких мер. Давайте, мол, в каждый кош инквизиторов пошлем, пусть они с куманской ересью разбираются. Ага, это чтобы король на свой же народ репрессии насылал. Слово за слово, снова они разругались. Филипп взял сгоряча и наложил на короля и все королевство интердикт³º.

Все ахнули.

- Луминица, что такое интердикт? – быстро спросила шепотом у Луминицы Виорика.

- Отлучение от церкви, - так же быстро шепнула ей на ухо Луминица.

- И что же Ласло? – спросил Богдэн.

- А что Ласло… Ох, и люблю же я этого парня за юмор. Он епископу и говорит: «Раз вы, ваше преосвященство, так ратуете за то, чтобы нести Священное слово язычникам и мечтаете об апостольском пути, то я вас по нему и направлю». И отдал святого отца… куманам… - Мирча снова стал сотрясаться от смеха, - в кунский кош… Короче, друзья Ласло Алпар и Узур взяли его святейшество под белые ручки, посадили на коня и к себе увезли.