— Ваше Высочество, Вы чего такой раздраженный? — не выдержав его постоянных придирок, спросила я. 

После того памятного дня я так и не перешла на привычное до этого простое обращение. Простила уже, но почему-то язык больше обращаться на «ты» не поворачивался.

— Я? Раздраженный? — сыграл он недоумение. — Да я само спокойствие! Трепитесь сколько влезет! — рявкнул и демонстративно от нас отвернулся.

А я поняла, что с парнем творится что-то не то. Выверты его характера и раньше доставляли нам массу «приятных» моментов, но то, что он демонстрировал в последнее время, переходило все границы. Поэтому я подошла к нему и, сев на краешек кровати, дотронулась до его плеча:

— Ваше Высочество... — тихо позвала.

Резким движением плеча он скинул мою руку и не ответил.

— Что случилось? — я все же не отступилась, но и теперь не получила никакого ответа. — Ну Вы чего?

Наконец, принц, круто развернувшись, сел на кровати, оглядывая нас с Наримом горящими прищуренными глазами.

— Зачем вы меня спасли? А? Я же вижу, что вы все меня ненавидите! С самого первого дня! Думаете, я не знаю, что вы шепчетесь у меня за спиной и только и мечтаете избавиться побыстрее! Только мне плевать и на вас, и на ваше отношение! Вы — жалкие черви, что копошатся под моими сапогами! Я просто раздавлю вас и пойду дальше!

Я смотрела на Заруха и не видела принца. Сейчас я видела маленького мальчика, который думает, что ему отказали в дружбе и участии. Мальчика, который совершенно один оказался далеко от дома и который борется со своими страхами и неуверенностью тем, что отправляет в мир о ту агрессию, которую, как ему кажется, этот мир демонстрирует ему. Выброс его эмоций был так силен, что я почти ощутила их сама: одиночество, боль, чувство, будто его предали, зависть к простым дружеским отношениям и много еще всяких оттенков и нюансов, которые я даже различить не смогла. Вот что уже не первый день сжигало мальчика изнутри. А еще поняла, что просто обязана что-то сделать, чтобы это изменить. Не будь я эмпатом, наверное, и не поняла бы всего этого и увидела лишь злого вредного мальчишку. Но Дар дает не только более глубокое понимание людей, но и накладывает ответственность. Поэтому, я решилась.

— Послушай... — внезапно осипшим голосом начала, — ты уже знаешь, что у меня есть Дар. Верно? — От резкого перехода разговора в совершенно другое русло мальчик сначала недоуменно хлопал ресницами, но потом с подозрением кивнул. — Так вот я могу поклясться чем угодно, что не применял его ни к тебе, ни к Нариму.

— Ты это к чему? — сузил глаза Зарух.

— К тому, что сейчас я попрошу дать мне возможность кое-что тебе показать. Можно?

— Чего ты хочешь, Лей? — недоверчиво сощурившись, спросил принц.

— Ничего такого! Поверь! Просто разреши.

— Что у тебя за Дар? — не спешил соглашаться он.

Я на это лишь хмыкнула.

— Долго рассказывать. Проще показать. Можно?

— Ну-у… показывай… — после некоторого молчания с выражением великого одолжения на лице все же согласился он. 

Но где-то на самом дне его глаз я заметила искорки надежды. Непонятной для него самого и от того еще более зыбкой.

— Дайте мне руку. — Принц скептически вздернул бровь, но руку протянул. — Нарим, я могу рассказать принцу, как ты заметил его недомогание? — спросила.

— Да чего уж там, рассказывай. Все равно до школы уже совсем недолго осталось, — тяжело вздохнул Нарим.

А я сосредоточилась и показала Заруху нашу первую встречу, свое неприятие его высокомерия и вечных придирок, все важное, что происходило с нами и между нами. Показала, как, кажется, ничего не значащие детали сблизили нас с Зарухом, как я стала видеть в нем много хорошего. Разумеется, его высокомерие никуда не делось, но воспринималось уже по-другому, да и по отношению к нам с Наримом он перестал так явно его демонстрировать. Показала, как радовалась, когда он все чаще начал снимал маску принца и как легко и радостно было с ним общаться в эти моменты. Показала, как он изменился во время этой поездки, и что я считала его своим другом, и потому было особенно больно от его желания меня унизить и как сильно меня это задело. О той роковой ночи, когда Нарим меня разбудил по-настоящему взволнованный состоянием принца, и мы вместе пытались осознать, что он умирает у нас на руках. Показала, как мы с мальчиком переживали о его здоровье и рвались помогать, но охрана очень быстро и четко дала понять, что наше присутствие в его покоях нежелательно. Показала, как собственным демонстративным презрением он лишил нас даже возможности к себе подступиться и закончила словами: