— Итак, — прокашлявшись, Сергей Петрович решил-таки завершить перед нами свое выступление. — Урок сегодня — последний, а потому предлагаю не нарушать традиции и поиграть в «вышибалы». Все за?

Девчонки в ответ что-то невнятно простонали, ибо получить в живот или того лучше по голове мячом — та еще «сокровенная» мечта каждой. Но никто особо спорить не стал — все понимали, что физруку наши желания были до лампочки.

— Отлично! Раз все согласны, выбираем «вышибал», — он окинул нас скучающим взглядом, тем самым, который между собой девчонки отчего-то называли томным, а потом указал пальцем сначала на меня, а затем на Настю. — Воронцова, Скворцова — водящие. Остальные врассыпную!

— Спаслась, Варька! — ехидно процедила мне на ухо Настя, пока Сергей Петрович ходил за мячом.

— По тебе психушка плачет, Воронцова! — я смерила девицу насмешливым взглядом и уже было пошла на исходную, как дверь со скрипом отворилась, а в зал влетела толпа наших пацанов.

— Мы сегодня, походу, с вами, девчат! — сияя похлеще начищенного самовара, заявил Лучинин. — На улице дождь начался, а в большом зале — первоклашки, — пояснил он Сергею Петровичу. — Нас, Алексей Михалыч, к вам отправил.

— Разберемся! — пробасил физрук. — Добрынин, смени Скворцову. Варя, давай со всеми! Ну, чего встали? Играем!

— «Вышибалы», значит?! — потирая ладони, самодовольно прошипел Митя и, выхватив мяч из рук Насти, занял мое место. — Кыш, матрешка! Профи в деле! Сейчас повеселимся! Воронцова, поставим рекорд?

— А то, Добрыня! — мгновенно расцвела стерва: и животик втянула, и плечики расправила, и даже попыталась очаровательно улыбнуться засранцу. Вышло, правда, криво, но иначе Воронцова не умела, да и Митя никакой другой, кроме как фальшивой улыбки змеи-скарапеи, не заслуживал.

— Три минуты, слабо́? — прокричала Настя, разминая плечи.

— За две уложимся, Настена! — с другого конца зала проорал Добрынин. — Ты посмотри на них — тюлени!

Не раздумывая долго, Митя принялся планомерно «вышибать» игроков мячом. Последний резиновой пулей угрожающе свистел над нашими головами, вынуждая без остановки бегать по залу и всячески уворачиваться от ударов. Но если Настя, то и дело целилась в меня, то Добрынин, напротив, словно не замечал моего присутствия.

— Мне кажется, или Воронцова решила тебя убить? — по правую руку от меня рассмеялся Леший.

— Похоже на то! — улыбнулась я запыхавшись.

— Что на этот раз? — увернувшись от подачи Добрынина, спросил Камышов и случайно коснулся моей руки.

Я на мгновение замерла: по телу прокатилась волна трепетного тепла, а гул спортзала моментально отошел на задний план.

— Много ли надо Воронцовой? — пропищала я смущенно. — Не так посмотрела, не то сказала, а яд уже так и капает.

— Осторожнее! — Леший со всей дури дернул меня на себя, спасая от шального броска Насти. На долю секунды я оказалась в тугом кольце его рук, но Камышов почти сразу меня отпустил.

— Спасибо! — пробормотала я, все больше забывая об осторожности. Да и как тут думать о мяче, когда с тебя глаз не сводит самый красивый парень города.

— Держись рядом, — прошептал он и улыбнулся так по-Камышовски, что ли: немного лукаво, но в то же время искренне; насмешливо, но по-доброму.

— Больше не убегай от меня, ладно? — поймав в плен мой очумелый взгляд, проникновенно произнес Леша.

Я зачарованно кивнула. И в этот момент Камышов снова прижал меня к себе, в очередной раз закрывая собой от летящего мяча. Вжик! — и тот пронесся мимо. Но Леший не спешил меня отпускать. Несколько секунд, под звуки ликования толпы выбывших из игры одноклассников, он откровенно пожирал меня взглядом.