— Ауф! — прошипел он злорадно. — Наша Варя села в лужу? Теперь не отмоешься, Скворцова! Но ты попробуй: валяться в чужих ногах вам с матерью на роду написано!

Сглотнув, я собрала в кулак остатки воли и, проехавшись по Мите презрительным взглядом, отважно посмотрела в глаза директора школы.

— Свадебное путешествие? — уточнила я с наигранным восхищением. — Вот это да! Реально круто! Мама всегда мечтала по Золотому кольцу сгонять, а то всё Милан, да Париж!

— Дочка! — дрожащим голосом всхлипнула мать, пока её суженый, сдерживая гнев, покрывался багровыми пятнами.

— Ну и дрянь же ты, Варя! — окрысился Митя и поспешил отсесть от меня подальше, но наклонившись, нечаянно зацепил скатерть.

Мимолётный рывок. Грохот посуды. А уже в следующее мгновение по рукавам моего блейзера струился вишнёвый сок, оставляя на ткани уродливые разводы.

Впрочем, я была благодарна Мите: сам того не ведая, он подкинул мне веский предлог, чтобы уйти. Соскочив с места, я извинилась, а потом со всех ног бросилась в уборную.

Тесная уборная два на два. Тусклая лампа под потолком, на стенах — бежевый кафель. Здесь пахло хлоркой и яблочным освежителем воздуха — такое себе место для уединения. Включив воду на полную, я вцепилась в края раковины и уставилась на своё отражение в зеркале. Меня всё ещё трясло… Я не хотела быть грубой, да и хамить старшим — не про меня, но по факту ощущала себя сейчас настоящим монстром. Я не знала, как вернуться за стол, как смотреть в глаза матери, о чём говорить с Митькиным папой…

Набрав в ладони холодной воды, я поспешила умыться. Стало немного легче дышать, но ровно до тех пор, пока я не наткнулась на своё отражение… Тушь потекла, тени расплылись фингалами под глазами. Вкупе с заляпанным блейзером и напрочь испорченными джинсами сейчас из зеркала на меня смотрела настоящая чупакабра! Зажмурившись, я тихо застонала.

Но как же я ошибалась, полагая, что хуже быть не могло!

Уже в следующее мгновение дверь в уборную с грохотом отворилась, а за моей спиной вырос мощный силуэт Добрыни… Я даже ойкнуть не успела, как подонок навалился на меня сзади всем своим нешуточным весом и заржал.

— Нифасе, ты, Скворцова, страшная!

— Какого чёрта ты здесь забыл, идиот?! — пропустив мимо ушей очаровательный «комплимент», я попыталась заехать локтем в грудь мерзавца, но куда там — Митя держал меня слишком крепко.

— Да вот отпросился тебе помочь, — прошипел он и тут же закрыл дверь тесной уборной на щеколду. — Но, боюсь, тебе, Скворцова, уже ничего не поможет!

Продолжая ржать, Митя презрительным взглядом скользнул по моему потёкшему отражению. Я же, не оставляя попыток освободиться, дёргалась в его руках, и, ощущая себя раздавленной букашкой, дышала как паровоз.

— Интересно, это у вас с матерью семейное? — призадумавшись, Добрынин нахально прикусил губу.

По-прежнему задыхаясь от чужой наглости, я вопросительно взглянула на придурка.

— Из людей в жаб превращаться! — пояснил недоделанный клоун и пуще прежнего развеселился. — Надо батю предупредить, пока не поздно!

— Давай! Тапки в зубы — и вперёд! — огрызнулась я. — С другой стороны, мы хоть иногда на людей похожи, тебе же с твоим плешивым папочкой даже это не светит. И зимой и летом вы с ним одного цвета – серой плесени!

— Пыхти-пыхти, Колобок! — ощетинился Добрынин, ещё сильнее прижав меня к чёртовой раковине. Руками он упёрся в зеркало, а своими погаными губами опустился к моему уху. — Дыхательная гимнастика тоже спорт. Глядишь, стройнее станешь!

— Да пошёл ты! — прохрипела я, уставившись в его глаза.