Не моргала. Почти не дышала. И пока Митька смотрел на меня в ответ, поднесла руки под струю ледяной воды и, набрав полные ладони, со всей дури прыснула в лицо Добрыни.

— Упс, — прочирикала невинно. — Опять эта моя неловкость!

— Придурочная! — вспыхнул он тут же и на мгновение отступил, чтобы смахнуть с лица капли. Я же, не теряя времени, зачерпнула ещё воды и, развернувшись, вылила ту на ширинку парня.

— Смотри-ка, Митя, и твоя репутация дала течь! — я от души рассмеялась, наблюдая, как мокрое пятно расползалось по голубой ткани джинсов. — Не переживай так! Я слышала, недержание в твоём возрасте ещё можно вылечить!

Митя зарычал, давясь оскорблениями в мой адрес. Я же рассмеялась.

— Ладно-ладно! — я подняла руки в примирительном жесте. — Я согласна признать свою вину!

Добрынин нахмурился, явно не улавливая ход моих мыслей. Я же, позабыв, что выгляжу как принцесса помойки, с важным видом задрала нос кверху и упёрла руки в боки.

— Ну как же, Добрынин, — для пущей убедительности повела плечами. — Ты стучался! Ты скулил под дверью! Ты слёзно умолял уступить тебе место на фарфоровом друге. А я, такая бездушная и жестокая, не открыла… Как думаешь, предкам такая версия зайдёт?

На всякий случай я потеснилась к стене — понимала, что играла с огнём. Но Митя молчал! Скрипел зубами. Нервно сжимал и разжимал кулаки. Ненавидящим взглядом сворачивал мне шею. Но молчал! И это пугало меня больше всего!

— Ладно, — мне как-то резко расхотелось улыбаться. — Пошутили, и хватит! Не знаю, как тебе, Добрынин, но мне не по кайфу тусить в вонючем сортире. Может, в коридоре продолжим, а?

— Не по кайфу? — сквозь зубы процедил Митя и криво ухмыльнулся.

Я была готова ко всему: новым оскорблениям, насмешкам, тычкам… Но Добрынин меня удивил. Запустив пятерню в короткие волосы невзрачного мышиного цвета, он согласился со мной…

— Мне тоже, — произнёс на выдохе и снова замолчал.

Раскрыв рот, я ждала продолжения, подвоха, колкости, но Митя не спешил оправдывать мои ожидания. Он просто стоял напротив и молчал.

— Добрынин, ты какого Винни-Пуха ворвался ко мне? От скуки? Туалетного амбре в жизни не хватало? — молчание Мити выводило меня из себя.

— Я поговорить пришёл, Варь, — спокойно ответил Добрыня спустя время и между делом навалился спиной на запертую дверь. — Давай на пàру свалим отсюда, а?

— Эм-м, — моргнув несколько раз, я склонила голову набок. — В чём подвох, Митюша?

— Да ну тебя, Скворцова! — фыркнул небрежно парень. — У Лешего днюха в самом разгаре, а я тут с тобой и мамашей твоей время трачу.

— Так и вали, — я продолжала с недоверием коситься на Митю. — Все только вздохнут с облегчением!

Нет! Мне и само́й хотелось сбежать! Возвращаться за стол в таком виде было нельзя, да и чувство вины перед матерью голодной крысой грызло душу. Прилюдно просить прощения, оправдываться, а потом ещё часа два держать себя в руках и созерцать маминого хахаля было весьма сомнительным удовольствием! Как и довериться Мите — великой глупостью!

— Ага, — Добрынин треснулся затылком об дверь и обречённо вздохнул. — Так батя меня и отпустил. Он мне этим ужином все мозги промыл: веди себя хорошо, не смей грубить, не забывай про манеры — бла, бла, бла! Достал!

Митя закатил глаза к потолку и покачал головой. Отчасти я его понимала, но всё никак не могла взять в толк — при чём здесь была я. А потому медлила с ответом.

— Не тупи, Скворцова! — шикнул придурок спустя минуту. — Решайся уже! Или собралась в своём вишнёвом прикиде к ужину вернуться?

Я помотала головой.

— Вот и хорошо! Тогда сейчас шуруешь к своей мамочке и просишься домой!