— Они сказали, что волка обычным ножом не зарежешь, ну, я и вспомнил, что у отца заговоренный есть. Им все равно никто не пользуется, а тут вроде как хорошее дело.

— Балбес, — заключила я. — Тебе-то по заслугам надавали, а мне ни за что досталось, за компанию.

Что именно мне досталось, я уточнять не стала. Судя по лицу Арни, он вполне справлялся с придумыванием вариантов сам, и они выходили намного ужаснее, чем все, что всплыло у меня в голове за последнюю пару секунд.

— Извини, — выдал он еще одно слово, которое я даже не мечтала услышать от него при жизни. Разве что в воспоминаниях, когда у него на старости лет наконец-то мозги отрастут. — Только не говори отцу, пожалуйста.

Арни кивнул на стену, из-за которой доносился равномерный храп. Я только руками всплеснула от негодования. Тебя лишь это волнует, зараза ты мелкая?

— И что мне за это будет? — хитрым тоном поинтересовалась я. Пусть не думает, что может меня разжалобить одним извинением, так и репутацию потерять недолго, а он хоть и валил на меня свои грешки, но в лицо перечить побаивался. Теперь он мне еще и своей шкурой обязан: мало ли что тот чужак сделать собирался, когда второй раз руку поднимал…

— Я буду тебя защищать и… любить. Ну, как рыцарь даму, — неуклюже пообещал Арни. Похоже, это предложение он отрепетировал заранее, знал, что больше откупиться ему нечем. В бледном свете из окна мне показалось, что мальчишка зажмурился, ожидая гадкого ответа или не менее гадкого смеха.

Мне стало грустно. Такой была моя публичная маска, так меня воспринимали люди. Как что-то мелкое, ехидное и гадкое, не такое плохое, чтобы прогнать, но достаточно неприятное, чтобы не приближаться. Арни был просто невольным зеркалом, и в его глазах сейчас отражалась моя сущность. Я никого не винила: я сама создала себе такую славу. Так было проще — без контактов, без людей, без тех, кто мог участливо поинтересоваться здоровьем Монти или, что еще хуже, спросить, почему я постоянно наматываю на руку платок и где получила царапину, которая неделями не проходит. Я нуждалась в людях и при этом отчаянно не хотела иметь с ними ничего общего. Наверное, я просто никогда не умела общаться — этот вариант мне нравился больше, потому что снимал с меня ответственность за то, что я могла оказаться просто неприятной личностью. В чем-то Арни походил на меня: он тоже был одинок и тоже — не совсем по своей воле.

— Хорошо, защищай, — разрешила я и, не удержавшись, добавила: — От колдуна тоже?

Под мой беззлобный смех Арни пробубнил в ответ нечто короткое и грубоватое, что не слишком сочеталось с заявленным рыцарством.

— Чего тебя на него понесло-то с этим кинжалом? Бежать надо было вместе с остальными!

Этот вопрос мучил меня весь вечер. Арни снова заерзал по лавке.

— Не знаю. Получилось не специально.

Я поняла, что в полутьме он не видел моих грозных взглядов, и уточнила:

— Как это — не специально?

— Это не я, это ножик, понимаешь? — В голосе Арни отчетливо слышался страх, несмотря на то что он нес откровенную чушь. — Знаю, что ты мне не веришь, но это правда. Ты должна была все видеть. Он сам. Он просто взял и… и полетел. А я не мог… не мог разжать пальцы.

«Интересненько», — подумала я, вспомнив, что поза при нападении на чужака у Арни и впрямь была довольно нелепая. Ножичек против ведьм сам притянулся к колдуну?

— Знаешь байку о том, кто все время врал, а потом…

— Я не вру, — перебил меня Арни. — Я не хотел.

— Ладно, верю.

Я достала из кармана кинжал и покрутила его в руках. Ничего в нем особенного не было, орнамент на ручке красивый, и все. Острие как острие. Самой проверить? А вдруг балбес не врет? Кто тогда меня от мести колдуна спасать будет?