Я осторожно опустила мешок с добром на землю, прислонила к стволу. Надеюсь зверье не успеет добраться до свежего хлеба.

Я углубилась в лес и принялась обходить хижину по дуге. Тот, кто разрушил мой дом, мог быть еще здесь. Слабаки или нет, но несколько человек из деревни могли подпортить мне здоровье. Нужно было действовать осторожно.

Я видела хижину через редеющую осеннюю листву. В сгущающихся сумерках, без света внутри и просевшей крышей, она выглядела старым больным зверем. Чудищем. Чужим этому миру. Уставшим от его постоянных насмешек и пинков.

Обойдя дом кругом, я не заметила никакого движения, не услышала шорохов, тихой ругани или покашливания. Я была здесь одна. Не считая филина, ухнувшего на макушке дуба, да мелкого грызуна, что шмыгнул из-под моей ноги в траву.

Сперва пришлось возвратиться за мешком. Припасы следовало убрать подальше. Еще неизвестно, осталось ли в кладовой все в сохранности.

Дверь открылась с трудом, вспахав глубокий след на земле. Внутри все пахло пылью, сухими травами и мхом. Доски крыши были свалены в кучу, пробраться между ними не представлялось никакой возможности. Да еще и ночь окончательно опустилась на лес.

Ничего, ночевать под открытым небом не впервой. Орсо не раз брал меня на длительную охоту или рыбалку. Тогда мы ночевали под куполом из звезд, пили чай, заваренный в котелке.

Я прерывисто вздохнула. Орсо больше не было рядом. Даже его хижина обвалилась. Но в этом я была виновата сама. Старик Фрин прав, давно следовало заняться ремонтом. Ничего, гвоздей я купила, завтра разгребу завалы и примусь за ремонт. Хоть какое-то разнообразие.

Ночь я провела у костра. Вот только было совсем не так здорово, как на рыбалке. Мошки совсем озверели, чуяли приближение холодов. Накатила тоска, я все ворочалась с боку на бок. Земля казалась особенно жесткой, несуществующие ветки впивались в бока. Заснула я далеко за полночь. А утром принялась разбирать на части остатки собственного жилища.

– Решила наконец заняться ремонтом? – старик Фрин всегда появлялся вовремя.

Я вынырнула из-за кучи хлама и помахала ему рукой.

– Уж не ты ли ослабил балки, чтобы заставить меня это сделать? – интересовалась я в шутку, и Фрин это знал. А балки я все же проверила. Следов от пилы не было, только короеда.

Старик сипло засмеялся.

– Тебе в город надо.

– Спасибо за совет, – я схватила кусок толстой доски и выкинула наружу. – Уже сходила вчера в деревню. Теплый мне там оказали прием.

Еще один обломок полетел на общую кучу.

– Да-а-а, – протянул Фрин. – Слышал я. О твоем приключении вся деревня говорит.

Я разогнула спину, отбросила разбитый горшок.

– И что говорят?

Мне на самом деле было любопытно.

Старик молчал.

– Ну же. Ничего доброго я и так не жду.

– Что ты ворвалась в дом старосты, угрожала ему расправой, требовала пять мешков добра за его жизнь.

– Дай угадаю, а Кривой его спас от меня?

Фрин кивнул с опаской глядя на меня. Уж не знаю, чего боялся старик, может, моего гнева или мести. Вот только я не побежала в деревню чинить разборки.

Запрокинула голову и расхохоталась от души, глядя в синее осеннее небо. Я все смеялась и смеялась, даже слезы выступили. Со смехом выходила та ярость на кривого, что вчера не нашла реализации, а еще обида на старосту и деревенских. Столько лет их кормила, отдавала мясо и шкуры почти за даром. На Орсо, за то, что не предупредил, как будет больно от его ухода.

Отсмеявшись, выбралась из хижины, перелезла через через стену и спрыгнула на траву.

Подошла к бочке, зачерпнула кружкой холодной воды, предложила Фрину. Натаскала еще до рассвета. На земле так и не удалось хорошо поспать.