Если бы канцлер и желал Торрину смерти, то использовал бы одну из миллиона возможностей, которые были у него за прошедшие десятилетия.

– Легче?

Торрин прислушался к себе.

Руки уже не дрожали, и ледяная пустота внутри стала потихоньку истаивать.

– Ты не дашь мне загнуться от магического истощения, старый друг, – Торрин поднялся на ноги. Усталость отступила, резкий прилив бодрости заставил его щеки порозоветь.

Король хлопнул канцлера по плечу.

– Понимаю, что твое время сейчас уходит на другое, но нужно повнимательнее присмотреться к печати. Никогда прежде голоса не были такими громкими, злыми. Они… Радовались, что ли. Да, Р-Саг побери, еще немного, и тьма затащила бы меня внутрь! Ты закрепил печать в последний момент…

В коридоре раздались тяжелые шаги, и король замолк.

В двери появился мужчина в расшитом золоте сюртуке. Тот до треска был натянут на округлом животе, круглые же щеки его лежали на белоснежном воротнике, а круглые маленькие глазки ласково смотрели на Торрина.

– Ваше виличество… – мужчина отвесил глубокий поклон и мягко продолжил. – Позвольте на пару слов.

– Да, сэр Нонак, – король изобразил внимание на лице, хотя мыслями был в Пещере Тысячи Голосов.

Граф Нонак сделал пару шагов, улыбнулся широкой и доброй улыбкой.

– Ваше величество, вы ведь помните, что в моем графстве три тысячи воинов? Я, конечно, человек миролюбивый. И против всякого насилия. Тем более уж войны. Но если избежать конфликта никак не получится… – Торрин смотрел на улыбку графа и все больше она казалась ему не добродушной, а жуткой. – Я просто хотел сказать, что готов предоставить в войско для защиты Заваса всех своих людей, да вот только с формой у нас проблема. В графстве неурожай, приходилось уже несколько лет экономить на солдатах.

Сэр Нонак вздохнул и состроил такую печальную мину, будто это его собственные дети остались без одежки.

Торрин кивнул. Он понимал, что войну, не потратив золотых, не ведут. Много золотых.

– Вы получите средства, – предоставьте все необходимые расчеты, и сговоритесь о сумме с канцлером.

Глазки сэра Новака заискрились радостью.

– О! Ваше величество! Я знал, что вы наимудрейший полководец. Будьте уверенны в поддержке моего графства. Мои солдаты будут сражаться за вас без страха и сожалений! – говоря, толстяк пятился назад к двери и периодически отвешивал короткие поклоны, а его улыбка делалась все более счастливой.

– Нам нужно найти способ избежать войны, – сказал Торрин тихо канцлеру.

Он говорил это уже не один десяток раз. Они рассматривали некоторые варианты, союз с другим соседом, переговоры, но так и не нашли приемлемого варианта. Сосед за поддержку потребовал столько, что уж проще сразу было сдаться Кроуджу, а переговоры зашли в тупик. Каждый раз то с послом что-то случалось в дороге, то тайные депеши пропадали таинственным образом, то правителю Кроуджа становилось известно о слабых местах во внутренней политике Заваса.

Морлей с непроницаемым лицо молчал. Торрин несколько мгновений сверил своего наставника тяжелым взглядом, но тот так и не выдал неожиданного светлого решения.

– Кхм, – раздалось скромное со стороны двери.

На этот раз там стоял мужчина на столько худой, что казался изможденным какой-то болезнью. Увидев, что его заметили, он склонился в поклоне столь глубоком и долгом, что ни один церемониймейстер не сумел бы упрекнуть его в неуважении к королю. И когда король уже успел заскучать, наконец, разогнулся.

– Сэр Веллу, – констатировал Торрин.

Веллу склонился еще в одном поклоне, но поднялся к радости короля гораздо быстрее.