Летало себе спокойно чудище, никого не трогало, а тут какая-то дура малолетняя по нему пальнула!

- Ну-ну, прости… - промямлила я, - Выбирайся, я не стреляю…

Лебедь все-таки выбрался на берег и с опаской уставился на арбалет. Захотелось срочно выкинуть его на дно озера, чтобы не расстраивать малыша, но такую глупость я себе все-таки не позволила. И все же рука дрогнула, и я отвела оружие в сторону.

Прошла секунда, другая, но монстр не торопился на меня кидаться, продолжая переминаться на нелепых утиных лапках и обливаться кровью. Лицо заволакивало стыдливым румянцем. Зачем я это сделала, боже?..

Я облизала пересохшие губы.

- Б-больно?.. - тупо спросила я.

Оно вдруг вскинуло бошку, разглядывая меня с надеждой на что-то… А потом меня ослепил голубоватой вспышкой, и уже через мгновение передо мной на коленях стоял мальчишка.

- Только не стреляйте, молю вас!..

Парню, кажется, было лет семнадцать-шестнадцать. Тонкий и слабый на вид, со смазливым мальчишеским лицом, искаженным выражением страха и боли. Он держался за простреленное, окровавленное плечо. Длинные волосы были белы, как снег, на концах и стально-серыми у корней, будто он уже начал седеть. Его можно было бы принять за обычного мальчишку, если бы не черные, без белка, глаза, от которых дрожали коленки.

Или это была дрожь от осознания того, что я ранила живое существо? Меня вдруг затошнило от запаха крови, от вида того, как она густыми каплями неумолимо заполняет собой все пространство. Как она пачкает собой чистое, светлое пространство вокруг. Раны на теле - это то, что всегда вызывало во мне брезгливость. Это было так противоестественно, мерзко - эта обнаженная ранами плоть, что было почти больно.

Однажды я сломала себе нос во время тренировки, и у меня потекла кровь. Ее было так много, что все руки были алыми. Скользкими, мерзко пахнущими металлом и - алыми. Гадость. От одного вида мне поплохело, глаза заволокло пеленой, и я запаниковала, меня куда-то понесло в попытке сбежать от этого запаха. Но он шел от меня - куда сбегать? В итоге я врезалась в дверь и потеряла сознание.

Прямо на глазах у брата, который смеялся надо мной. Прямо под его смех я лишилась чувств.

Почему я решила, что теперь все будет иначе? Видимо от того, что «злой дух» не представлялся мне чем-то из плоти и крови. Но кровь у него было, и меня от нее тошнило. Я упала на колени перед парнем, выронив арбалет - точнее брезгливо отбросив его, будто ядовитую змею.

- О Боже!.. О Боже, - шептала я, - Божебожебоже! Что делать?! Надо ее вытащить? Или не надо?..

Меня трясло, как в лихорадке. А если он умрет?.. Парень посмотрел на меня настороженно.

- Я-я сам… Только… - он неуверенно улыбнулся, - Только вы больше не стреляйте, хорошо?

Я закивала так, что чуть мозги себе не вытрясла. Парень вдруг схватился за древко прямо у раны, сморщился, будто вот-вот заплачет, и резко дернул ее от себя, что-то прошептав. Он откинул стрелу в сторону и зажал ладонью рану, из которой еще сильнее хлестнула кровь. Закашлялся кровью, пугая меня еще больше, но упорно продолжал что-то шипеть. Вокруг руки скопилось голубоватое сияние, и спустя пару мгновений он отвел руку и будто сдулся, расслабляясь.

- Т-ты как? - сипло выдохнула я.

Он неуверенно улыбнулся.

- Все уже хорошо. Совсем не больно.

- Правда? - не поверила я, - К-крови так много.

- Уже зажило, смотрите, - он отвел край своей одежды и показал мне окровавленное плечо, на котором, все же, не было и следа раны. Я выдохнула и плюхнулась на холодный пол.

Пару минут мы просидели в молчании, переводя дух. Но решать что-то надо было. Тем более, что, кажется, уже начинало темнеть…