«товарищу Хрущеву Н. С.

21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.

9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.

Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина – Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берия, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С. М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л. П. Берия из Кутаисской тюрьмы.

В настоящее время документально установлено, что в ноте С.М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л.П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия – солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе».

Сам Лаврентий Павлович писал:

«В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным Комитетом Грузии, но согласно переговорам Георгия Стуруа (секретарь Кавказского краевого комитета партии большевиков и один из будущих руководителей Советской Грузии. -Авт.) с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удаётся остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к товарищу Кирову, к тому времени приехавшему в город Тифлис.

И.В. Сталин, С.М. Киров, дочь Сталина Светлана во время отдыха в Сочи. 1934. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д 284]

Молодой Берия при всяком удобном случае напоминал, что работал под руководством Сергея Кирова, который был в чести у вождя

В мае 1920 года я выезжаю в Баку в регистрационный отдел за получением директив в связи с заключением мирного договора с Грузией, но на обратном пути в Тифлис меня арестовывают по телеграмме Ноя Рамишвили и доставляют в Тифлис, откуда, несмотря на хлопоты товарища Кирова, направляют в Кутаисскую тюрьму.

Июнь и июль месяцы 1920 года я нахожусь в заключении, только после четырёх с половиной дней голодовки, объявленной политзаключёнными, меня этапным порядком высылают в Азербайджан».

Заботливая меньшевистская власть Грузии положила голодавшего Берию в тюремную больницу, а потом отпустила на волю.

В Баку власть уже принадлежала большевикам. Но Лаврентию Павловичу уже было не до учебы и не до архитектуры. Настало время устраивать жизнь и делать карьеру. Недавний подпольщик без дела не остался. Два месяца Берия трудился управляющим делами ЦК компартии Азербайджана. Потом стал ответственным секретарем республиканской Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Занятие, требующее определенных качеств.

Речь шла о том, что представителей «эксплуататорских классов» просто грабили. У них все забирали и часто выгоняли на улицу.

«Жил Берия над нашей квартирой, – вспоминал Владимир Яковлевич Андреев, сын бакинского журналиста. – Моя мама, грузинка, часто беседовала с матерью Берия. Он выполнял, так сказать, общественную нагрузку – был у нас то ли домкомом, то ли входил в домком, во всяком случае ведал распределением мебели и богатой домашней утвари, реквизированной у бывших состоятельных жильцов дома, одного из лучших в Баку».