А.И. Микоян. Февраль 1922.

[РГАСПИ. Ф. 421. Оп.1. Д. 522]

Одним из моих ярких детских впечатлений была мусульманская процессия в Баку, куда мы приехали в гости. Шла громадная полуголая толпа мусульман-шиитов. Люди били себя цепями и кололи кинжалами, кровь текла на тротуар. В Грузии было тоже нелегко, но грузинские меньшевики проявили государственную зрелость и распорядительность в исключительно тяжелых условиях.

Ной Жордания говорил: “Мы избежали гражданской войны, уберегли себя от внешних авантюр, удержали все завоевания революции”. Но все старания грузинского социал-демократического правительства сохранить страну, строго придерживаясь нейтралитета, и расчеты на помощь западных демократий оказались тщетными».

Самостоятельная Грузия не устраивала большевиков, которые готовили мировую революцию.

Анастас Микоян рассказывал:

– Я впервые встретился с Берией в 1920 году в Баку после установления советской власти, когда он был подобран бакинским комитетом партии для посылки в Грузию в качестве курьера по доставке секретного письма.

В автобиографии Берия писал:

«С первых же дней после Апрельского переворота в Азербайджане краевым комитетом компартии (большевиков) от регистрационного отдела Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного.

В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрационный отдел города Баку».

Берия красиво описал свою работу, и он знал, какие имена следует называть.

Амаяк Маркарович Назаретян после Гражданской войны трудился вторым секретарем Кавказского бюро ЦК, которым руководил Орджоникидзе. Серго и рекомендовал Назаретяна Сталину. В 1922 году Назаретяна утвердили первым помощником генерального секретаря ЦК и заведующим бюро Секретариата ЦК.

Назаретян, судя по отзывам знавших его людей, вполне справлялся с работой. Но, видимо, был слишком самостоятелен и, главное, не выказал личной преданности, которую Сталин более всего ценил в окружавших его работниках. Через два года вождь отослал его в родной Тифлис вторым секретарем Закавказского крайкома.

В Грузии удача оперативному работнику Берии не сопутствовала. Почти сразу, в июне 1920 года, Берия был арестован в Тифлисе. Местные власти потребовали от него в трехдневный срок покинуть республику. Он остался и под чужой фамилией трудился в полпредстве РСФСР в Грузии. Его вновь арестовали и поместили в Кутаисскую тюрьму.

Принято считать, что освободил его Сергей Киров, который в 1920 году служил полномочным представителем РСФСР при правительстве самостоятельной Грузии. Ее руководители не хотели ссориться с Москвой, и Лаврентия Павловича выпустили.

В собрании сочинений Сергея Кирова помещен любопытный документ – официальная нота грузинскому правительству:

«По сведениям, имеющимся в моем распоряжении, в Кутаисской тюрьме содержатся под арестом Николай Нозадзе, Ной Тодуа, Георгий Чубинидзе, Баграт Цамая (так в документе. – Авт.) и Лаврентий Берия.

Все они были осуждены военно-полевым судом Грузинской Демократической Республики за участие в вооруженном выступлении в октябре прошлого года.

Так как все поименованные граждане имеют право на основании статьи X договора между Россией и Грузией на освобождение от отбывания наказания, я не могу не рассматривать дальнейшее их пребывание в тюрьме как нарушение договора».

Много позже, после ареста и расстрела Берии, в январе 1954 года, генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко информировал первого секретаря ЦК: