Прорвало меня.

Не остановить теперь уже точно.

Всю правду обрушиваю на него.

Будь как будет.

– Не замечаешь очевидного? Не видишь, как тянусь к тебе? Не понимаешь, что чувствую? Что испытываю всякий раз, когда ты меня обижаешь? Именно ты, а не кто-то другой!

– Ясь…

– Ты слепой? – прямо в глаза ему смотрю. – Я… – голос садится, горло немеет. – Впервые, блин, так сильно, что… не знаю, что с этим делать.

Вот и почти сказала.

Провела жирную черту.

Раскрыла себя наголо.

– Ты…

Я думала, что он выглядел ошарашенным пять минут назад, но нет. То, как он смотрит на меня сейчас… Растерянно. Изумлённо. Не веряще.

Кирилл несколько мучительно долгих секунд пребывает в полнейшем замешательстве, но, увы, Дымницкий не был собой, если бы не сумел быстро взять себя в руки.

– Ясь, ты просто слишком молода ещё. Тебе кажется, что ты…

– Влюблена? – выпаливаю отчаянно, хоть и не собиралась произносить это слово. – Мне не кажется.

– Абсурд.

– Нет.

Качнувшись на носках, дёргает головой.

Как будто отказывается воспринимать озвученную мной информацию.

– У тебя сейчас такой возраст…

– Как ты задолбал! Причём тут грёбаный возраст? Что за пунктик? Тебе ведь не шестьдесят, ёлки-палки! Всего-то двенадцать лет разницы, Дымницкий! Что в этом страшного?

– Это очень много.

– Это всё твои загоны. Вон даже Шекспир писал: «Любви все возрасты покорны».

– Это Пушкин.

– Да пофиг. Я про саму мысль.

– Бортич, ты не понимаешь…

– Я сказала тебе, что испытываю, – на этот раз перебиваю его сама. – Что насчёт тебя? Если отбросить обиды и прочее. Ты… Ты чувствуешь что-то тоже? Я нравлюсь тебе, Кирилл? Мы могли бы попробовать…

– Нет, – обрубает так жёстко и сердито, что разбушевавшийся в моей груди ураган закручивается в тугую спираль, стиснувшую рёбра.

– Почему так категорично? – шепчу, осипнув.

– Ты полнейшую чушь несёшь.

– Это не чушь, – задыхаюсь от обиды.

– Ты… Чёрт, – проводит рукой по короткостриженным волосам. – Маленькая и такая глупая. Придумала себе то, чего нет.

– Придумала?

– Фильмов своих дебильных пересмотрела?

– Я задала вопрос и жду ответа.

– Какого, нахуй, ответа? Ты спятила? – окончательно выходит из себя. Прощай, выдержка!

– Просто скажи. Я приму любой. Давай хоть раз поговорим честно.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Правду.

– Правду блять, – усмехается.

– Да, – делаю шаг вперёд к нему. – Вот мы один на один. Я стою перед тобой в белье. Ты напротив. Взвинчен и… – опускаю глаза вниз на его джинсы, сглатываю. – Возбуждён.

Мои щёки заливает жаром, но реально, какой на фиг смысл отрицать очевидное?

– Нет ничего между нами, да?

– Нет.

– Погоди-погоди, то есть… – возвращаю взгляд к его глазам. – Ты так сильно меня ненавидишь, что у тебя встаёт?

– Пиздец, – снова слышу скрежет его зубов. – Ты пытаешься раздуть из мухи слона.

– Нет, я пытаюсь для себя прояснить ситуацию.

– Хорошо, давай я поясню, – наклоняется ко мне. – Это называется ёбаная физиология, а не то, что ты там в своей дурной голове насочиняла!

– А что по поводу твоей ревности?

– Чего блять?

– Того блять! Ты ревнуешь, – не спрашиваю. Утверждаю.

– Крышей поехала?

– Чего тебя так накрывает? Прискакал сюда. Выясняешь где была, да с кем.

– Ты время видела? А свой внешний вид? Проституский.

– Это просто смешно, Дымницкий! Я не ребёнок!

– Ребёнок и есть.

– Тогда вдвойне странная на меня реакция, – нарочно стебу.

– Обёртка и начинка не всегда совпадают. Думаешь, можно считать себя взрослой только потому что выглядишь как взрослая?

– Давай ближе к делу. Не надо опять заводить эту излюбленную шарманку. Что там по поводу нас?

– Нет никаких НАС, Бортич.