– Вам снятся кошмары? – тихо спрашивает она.

– Что?

– Вы кричали и звали девушку по имени Алёна. И какого-то Ярика…

Я морщусь и пытаюсь отвернуться. Тело ватное, не могу пошевелиться, словно в смирительной рубашке. Прикован к постели, но ненадолго, я встану, и очень скоро.

Как я мог разговаривать во сне, она же всё это слышала? Открыл душу против воли незнакомке. Кто знает, что у неё на уме.

– Это моё прошлое.

– Там было что-то страшное?

Настя задаёт вопросы о том, о чём ей не положено знать. Она продолжает обрабатывать раны, проводит ватой по разбитой губе, по скуле. Резко защипало, я дёрнулся, и девушка вздрогнула.

– Простите… Не хотите отвечать? Я лезу не в своё дело…

– Да, лезешь. Это люди из моего прошлого, которых сейчас уже нет, – отвечаю, глядя куда-то сквозь Настю, мой взгляд обращён внутрь себя, но я снова неосознанно тянусь к её руке, и она отзывается.

Девушка прикоснулась ватой к большому синяку на рёбрах, легко проводя вниз кончиками пальцев. От этого движения прошёл ток, побеждая убийственный жар. Настя обрабатывала раны на груди, избегая смотреть в сторону моих бёдер, держала руку напряжённо, чтобы случайно не коснуться моего стояка…

– Эти люди были вам дороги?

Как можно говорить о том, о чём так старался забыть…

Дороги... Как скальпелем по краю души... А тут такой кареглазый доктор хочет вылечить и тело, и душу. Либо тешит свой интерес…

– Да. Были… – говорю я и медленно отпускаю руку девушки.

– Ладно, я… поняла.

Встречаюсь с ней взглядом. Она словно изучает меня, смотрит глубоко, в душу… И опускает глаза.

По телу проходит дрожь от боли, всё болит, как будто по мне проехал каток, или меня избивали на протяжении несколько часов.

– Я не понимаю, как можно быть такими. Так избить человека… – тяжело вздыхает.

Если бы она знала, что это сделали с подачи того, кого я считал отцом, то разочаровалась бы в людях навсегда. Какая она ещё наивная!

– Люди хуже, чем ты думаешь, – говорю без тени сомнения в голосе.

– Я всегда верю в лучшее, в каждом человеке есть что-то хорошее.

– Это глупо.

– Так легче жить. Нельзя всё время ожидать плохого. Можно загнать себя в клетку и уйти в депрессию.

Я приятно удивляюсь её мыслям, теперь в свою очередь изучая девушку.

– Ну вот и всё… Вам нужно поспать. Я только проверю красноту…

Настя, глядя вниз на свои руки, приподняла простыню. Место, которое натёрла повязка, чесалось и покалывало. Девушка намочила раствором новую вату и протёрла кожу там, где была краснота. Я посмотрел на неё с благодарностью. Настя смотрела куда угодно, только не в сторону члена, словно это было что-то запретное, вне её позволения.

– Сделай что-нибудь… – прошу её.

– Я могу сделать только массаж… и увлажнить кремом… и то, даже не знаю…

– Хорошо.

Настя начинает гладить натёртую кожу тонкими пальцами, и от её касаний я снова забываюсь. Её движения плавные и нежные. Она сосредоточенно поджимает розовые губы. Поворачиваясь, чтобы добавить вторую руку, Настя коснулась ладонью члена… Я замираю от неожиданного жеста, а щеки девушки вспыхивают красными пятнами. Настя быстро встаёт со стула, накрывает меня простынёй, так и не закончив своё занятие.

– Я… скоро вернусь… проверить вас.

Эта сцена была забавной и по-детски наивной. Если бы не дикая боль, я бы мог улыбнуться. Я закрываю глаза, но образ Насти всё ещё стоит перед глазами… Что, мать вашу, происходит?!

22. Глава 22

Настя

Спускалась по лестнице с такой скоростью, что можно подумать, за мной гонится стая волков. Это же надо так сглупить: нашла с кем беседу вести, расспрашивать, да ещё о том, встаёт ли его… орган. Дура!