– Неужели? – усмехнулась Зина. – Так, значит, тебя потянуло в деревню? Молочка попить, цветочков нарвать, подышать воздухом полей?

– Ну, в общем…

– Довольно! – оборвала Зина. – Не считай меня совсем глупой, чтоб я тебе поверила. В деревню! – Она издевательски рассмеялась. – Да ты же терпеть ее не можешь! Я целых два года упрашивала тебя поехать в именье моего отца, а ты не соглашался. Говорил, что умрешь со скуки вдали от Петербурга. А теперь уверяешь меня, что тебе захотелось пожить в деревне! Ну-ка, признавайся: зачем ты это затеял?

– Да я, прежде всего, о тебе думаю, Зиночка…

– Обо мне надо было думать раньше, – отрезала Зина. – А теперь уж поздно. Тоже мне, нашелся заботливый муж! Привести любовницу в дом…

Словом, дело кончилось полным провалом. Оставалось одно: выждать, когда Зинаида успокоится, и снова вернуться к насущному вопросу. В конце концов, весна еще только начиналась, а выкапывать сундук из земли можно будет тогда, когда земля нагреется и парки оденутся листвой.

4. Глава 3

Петербург, конец апреля 1817 года

Сладко потянувшись, Ольга открыла глаза. Зажмурилась, помотала головой и снова открыла. Картинка не изменилась.

– Не могу поверить, – восторженно прошептала девушка. – Я в Петербурге… О боже, какое счастье!

Поднявшись на постели, Ольга осмотрелась. После ее скромных деревенских покоев эта спальня казалась ей чудом роскоши. Стены покрывали обои из нежно-желтого шелка. Окна обрамляли пышные драпировки из белого атласа с золотистой бахромой. Такие же драпировки находились в изголовье кровати с резными спинками. Изящную мебель обтягивал розовый атлас. Большую часть пола устилал огромный ковер – белый, с рисунком из желтых и розовых роз.

Но главным достоинством комнаты в глазах Ольги являлось то, что ее окна выходили на набережную Фонтанки. Куда ни глянь – дворцы, нарядные прохожие, экипажи с великолепными лошадьми. Аристократический квартал Петербурга… Сколько раз Ольга мечтала здесь побывать! И вот, теперь ей предстоит провести в этом месте несколько чудесных недель.

Надев свое лучшее платье – из сливочно-желтого шелка с серо-голубым поясом под грудью и белым воротничком – Ольга вышла из комнаты, а затем спустилась по лестнице на второй, парадный этаж особняка. Было еще рано, и в роскошно убранной анфиладе стояла тишина.

Переходя из комнаты в комнату, Ольга достигла большой парадной залы: белой, с мраморными колоннами и мебелью, обитой сиреневым штофом, с красивым белым роялем. В простенках между тремя высокими окнами размещались зеркала в позолоченных рамах. По бокам симметрично расположенных мраморных каминов высились статуи полуобнаженных нимф.

С одной стороны от парадной залы находились розовая бальная зала и голубая банкетная. С другой – зеленая, малиновая гостиные и небольшой будуар. Столовая, библиотека и зимний сад выходили окнами во внутренний двор. Середину особняка занимал вестибюль с монументальной лестницей, ведущей прямо к дверям парадной залы.

«И живут же некоторые счастливцы! – не без зависти подумала Ольга. – Не то что мы в нашей Киселевке»…

– О чем замечтались, красавица?

Ольга вздрогнула, услышав позади себя голос Остолопова.

– Степан Иванович! Ну можно ли так подкрадываться? – набросилась она на него. – Вы перепугали меня!

– Не сердитесь, мой ангел, на глупого старика, – кокетливо произнес Остолопов. – Я ведь думал, вы меня заметили.

– Вовсе нет, – растерянно отозвалась Ольга. Теперь, когда она остыла, ей сделалось ужасно неловко за свою невежливость. – А вы разве давно тут?