***
…Сэру Каю Ллойду исполнилось восемнадцать лет. Долгожданная, достойная дата, отделяющая отрока от взрослого мужчины. Даже отец, лорд Ллойд, улыбнулся ему в тот день. Вспомнил, хотя многие потеряли счёт дням и месяцам на чужой земле.
– Сын мой, – жёсткие губы коснулись лба, и Кай замер, впитывая в себя тёплый отеческий поцелуй, – ты теперь мужчина. Служи честно тем, кому ты присягнул на верность, и храни в своём сердце христианскую веру. Слушай свою совесть, Кай, и никогда, никогда не спорь с ней.
Кай хорошо запомнил чёрные глаза отца, их взгляд, уверенный, властный, и в этот единственный миг – полный отеческого тепла. Лорд Ллойд сжал плечи сына, улыбнулся ему, не разжимая губ, и направился прочь, к шатру, где его распоряжений уже ждали лучшие рыцари королевского войска. Чёрные, смоляные, как вороново крыло, волосы блестели на солнце, и в который раз Кай пожалел, что совсем не похож на отца – красивого, высокого мужчину, опытного воина, талантливого командира, воплощение рыцарского долга и чести. Не досталось ему и сурового нрава сэра Джона Ллойда, неподкупной твёрдости, проницательности, непримиримости. Противников у лорда не имелось, а те, которые появлялись, надолго не задерживались.
Кай уважал и был безгранично предан отцу. Он бы многое отдал, чтобы лорд признал его равным себе. Сэр Кай старался, очень старался. Ему было, что доказывать. Его любви и послушания отец не замечал первые десять лет его жизни. Старый рыцарь-монах, воспитывавший маленького Кая, объяснял, что у отца есть более важная задача – воспитать своего старшего сына, Роланда, достойным человеком. И что до Кая очередь обязательно дойдёт. Но первыми дошли грязные, злые слухи…
Мать, леди Элис Ллойд, Кай помнил плохо. Ему едва исполнилось три года, когда её забрали из родового замка. Он помнил странное смятение, шёпот слуг, косые взгляды и вязкую густую тень, упавшую на поместье. И в тот же день в его память ворвался отец – высокая фигура в латах, окровавленный меч, взгляд, полный ледяной ненависти, направленный на него, на Кая… Годы шли, и страшные образы притуплялись. А потом начались первые ссоры старшего брата Роланда и лорда Ллойда…
В день его восемнадцатилетия они вернулись в Акру. Сэр Кай в отчаянии смотрел на разорённый, разрушенный город, как и на все прочие поселения, по которым они шли огнём и мечом. Его ужасало происходящее на святой земле. Кай уже участвовал в боях, и за три года военных походов его сердце загрубело, казалось, достаточно, чтобы привыкнуть к истинному лицу войны, её низости и лжи. Но равнодушию Кай так и не научился.
Отец никогда не обсуждал с ним короля и его жуткие приступы безумия, ничего не говорил и о самом походе, но Кай чувствовал, что лорд недоволен. За годы молчаливого наблюдения за сэром Джоном юный крестоносец изучил его бесстрастное лицо, привычки и характер, и потому понимал отца с полувзгляда. Он знал, о чём тот подумает, как посмотрит, о чём заговорит, едва ли не до того, как отец сам понимал это.
Не раз Кай ловил на себе его странные взгляды – не то грустные, не то виноватые. Встретившись глазами с сыном, лорд Ллойд тут же отворачивался, и красивое лицо превращалось в неподвижную маску.
И всё же отец научился если не любить, то по-своему уважать младшего сына. У Кая оказалось врождённое чутьё на опасность, а цепкость ума и проницательность заменяло тихое, ненавязчивое внимание, которое он оказывал собеседнику. Мягкость, с какой он относился к людям, и неподдельное участие, расслаблявшее человека настолько, что юного лорда переставали воспринимать как угрозу, позволяли молодому рыцарю увидеть гораздо больше, чем он считал нужным говорить вслух. Отец ценил это; а ещё – дар исцеления, которым Бог наградил младшего сына. За редкие моменты внимания Кай был благодарен до безумия. Лорд Ллойд знал это, и оттого чувство вины в нём разгоралось ещё больше.