После всего пережитого вместе с королём лорд Ллойд оказался единственным, кому Львиное Сердце мог поручить это задание. Сэр Джон разрывался на части. Он знал, что нельзя оставлять короля в грозящей ему опасности. Вспомнить хотя бы того ассасина из Акры!.. И в то же время опытный рыцарь понимал, что никто не выполнит миссию лучше, чем он сам. Иерусалимская часть Креста Господня вернётся христианам, и это, пожалуй, станет единственной их победой на Востоке.

Сэр Джон дёрнул щекой, придерживая коня и пропуская отряд вперёд. Весь поход обернулся сплошным грехопадением, кровавой бойней, которую никак нельзя было назвать священной. Он знал это, отправляясь на войну с Ричардом, и видел это теперь своими глазами. И в то же время в своей любви к Богу и преданности королю он не мог оставить его, как это сделали многие.

– Отец? – к нему подъехал Кай, натягивая поводья, чтобы не обогнать командира отряда. Тихий голос сына, всегда ненавязчивый, очень спокойный, вынудил его прислушаться: Кай редко осмеливался обращаться к нему на людях. – Дальше нужно ехать осторожнее. В прошлый раз мы встречались здесь с сарацинами. Нельзя рисковать…

– Мы можем уповать только на Бога, – глухо ответил командир, не глядя на сына. – Скрыться тут мы не сумеем. Если нас найдут сарацины – вы все знаете, что делать.

Кай кивнул, пряча глаза. Он знал. Лорд Ллойд ещё в лагере запретил всем четверым вступать в бой, а при встрече с неприятелем следовало пришпорить коней и постараться уйти от погони. Но в гористой местности, куда их занесло, отступать некуда. Случись погоня… кони взмылены и устали, рыцари изнывают от жажды – они станут лёгкой добычей. Но отец прав. У них не оставалось выбора, кроме как, перекрестившись, проехать эту гряду.

Рыцарь с медными волосами обернулся, посмотрел на юного лорда. Сэр Джерольд, единственный товарищ молодого крестоносца, был на время похода почти единственным для Кая собеседником, не считая отца.

Дальше ехали молча. Скалистая тропинка, по которой стучали копытами их кони, резко обрывалась с одной стороны, являя отвесный, покрытый пустырной травой и валунами склон, ведущий, казалось, в самую бездну. С другой стороны их стеной прижимали горы, надменно и безразлично взирая на пришельцев. Отсюда и полетели стрелы – внезапно, вдруг, оставив после себя лишь злой, беспощадный свист в воздухе.

– Засада!!! – дико закричал сэр Джерольд, и тотчас сверху раздались боевые кличи сарацинов.

– Вперёд! – гаркнул командир. – Вперёд, вперёд!!!

Ехавшие первыми рыцари пришпорили лошадей, рванув в галоп, и хрип измученных животных прощальным эхом раздался в ушах Кая, когда в воздухе свистнуло – и плечо обожгла острая, злая боль, опрокинув его назад. Конь под ним испуганно заржал, поднимаясь на дыбы – и Кай рухнул вниз, на тропу, не удержавшись в седле и выпустив из рук щит, подаренный когда-то отцом. Отчаянный крик сэра Джерольда и яростный возглас лорда Ллойда были последним, что он услышал. Кай упал с обрыва, покатившись по каменистому склону, и от удара затылком о подвернувшийся булыжник мир завертелся ещё быстрее, ещё страшнее – и утянул его с собой в самое сердце воронки…

Кажется, прошла целая вечность, пока он падал вниз. Он запомнил только короткий всплеск ужаса при соприкосновении с воздухом, а затем – адскую машину, которая крутила его, ломала кости, царапала, рвала на части и с каждым ударом всё глубже вбивала раскаленные шипы ему в грудь. Самый страшный удар – последний. Будто со стороны наблюдал он, как собственное бессильное тело тяжело упало на дно ущелья и больше не шевелилось, – и лишь жгучая боль доказывала с каждым вдохом, что он ещё жив.