Кай попытался приподняться, и ему это с трудом, но удалось. Он оказался укрыт одеялом, почти раздет, со свежими повязками на груди и ноге; и хотя жар всё ещё ощущался, чувствовал молодой рыцарь себя намного лучше. Настолько, что сумел даже прочесть несколько благодарственных молитв, прислонившись спиной к каменной стене. Странным образом его молитвы помогали другим людям, нуждавшимся в исцелении, но для облегчения собственных ран он едва ли мог что-то сделать. Вот если бы рядом был кто-то, кто сумел бы помолиться о нём…

– Долго же ты спал, – раздался хрипловатый голос ассасина. Кай присмотрелся: тот не открывал глаз, даже позы не переменил, чтобы посмотреть на очнувшегося крестоносца. – Если бы ты не пришёл в себя до утра, то не выжил. Пришлось бы оставить тебя здесь.

– Ты помог мне. Спасибо, – в который уже раз поблагодарил Кай. – Мне гораздо лучше. Сможем выйти на рассвете…

– Нет, – отрезал почти невидимый в темноте пещеры собеседник. – Мы никуда не выйдем на рассвете. Придётся дождаться темноты, чтобы пройти к окрестностям Тира без неприятных встреч. Ты ведь не хочешь отправиться вслед за своими друзьями?

Кай помолчал, положив руку на перевязанное плечо. Если бы только знать, что отец жив! Что ему удалось прорваться сквозь засаду, уйти от погони… или хотя бы попасться в плен, но живым! За эти годы Кай ни разу не думал о себе самостоятельно – всё решал отец. Да что там – он никогда даже не оставался один. И вот теперь…

– Я видел тебя в свите короля Ричарда, вместе с его телохранителем, – неожиданно вновь заговорил ассасин. – В Акре его называли лордом Джоном Ллойдом.

Кай удивлённо глянул на спутника, ожидая продолжения.

– Ты хорошо знаком с ним?

– С кем? – рыцарь рассеянно потёр больное плечо. – С лордом Ллойдом?

– Да.

Кай беспомощно огляделся, хотя никакой поддержки от каменистых стен, практически невидимых в полумраке, дождаться не мог. Врать молодой рыцарь не умел. Не научился в детстве, предоставляя право выпутываться из щекотливых ситуаций старшему брату Роланду, не изменил себе в отрочестве, находясь под бдительным наблюдением настоятеля монастыря и пастырством монашествующего рыцаря, сэра Кеннета, отличавшегося крайней порядочностью и неподкупной честностью.

Выкладывать правду незнакомому человеку, убийце, арабу было в высшей степени неразумно, но, с другой стороны, что он терял? Он и так находился сейчас в полной власти своего странного спасителя.

– Он мой отец.

Ассасин удовлетворённо кивнул, открывая глаза, и Кай понял, что поступил правильно, честно ответив на вопрос: его проверяли.

– Чем ты так полезен королю, что вместе с отцом не покидаешь его окружения?

– Я… я не знаю… Послушай, – Кай тряхнул головой, отгоняя остатки тошнотворной слабости, – как тебя зовут? Ты знаешь обо мне так много…

– Можешь звать меня Сабир.

Ассасин едва заметно усмехнулся, глядя на растерянность молодого рыцаря. Жёсткие черты лица смягчились всего на миг, но Каю этого было достаточно. Его собеседник, возможно, был злейший враг из возможных, но здесь, на Востоке, Кай ценил каждое слово, обращённое к нему без ненависти.

– Сабир, – повторил Кай. – Ты сказал, что направлялся в Тир до того, как встретил меня.

– Я по-прежнему туда направляюсь, – подтвердил ассасин, усаживаясь и скрещивая ноги. – Только вместе с тобой. Можешь считать, что дорогу ты уже оплатил, – Сабир усмехнулся, похлопав себя по кожаному кошелю, изъятому у бесчувственного рыцаря. – Деньги я не возвращаю. Хочешь, идёшь со мной. Не хочешь, остаёшься здесь. Я и так задержался из-за тебя.