Какой страшный человек.

Впервые такое ощущаю: управляющий еще толком ничего и не делал, только несколько вопросов задал, а я уже чувствовала, как по спине скатывается холодная капелька пота от страха…

Хотя кнут в его крепкой руке не внушал к мужчине доверия.

Моя спина уже успела узнать вкус кнута, и не хотелось бы испытывать это снова.

Что-то подсказывало мне, что этот управляющий точно не удовлетворится лишь одним, так сказать, учебным ударом, а будет лупить пока я не посинею.

— Как давно она в доме? — спросил он Любу, при этом продолжая внимательно разглядывать меня. От этого взгляда стало совсем не уютно. Что он такое во мне разглядел? Опять я, что ли, не так фартук надела? — Что-то не припомню такую.

— Её подобрали у ворот пять дней назад, — ответила ему кухарка. — Вы же не были в поместье, вот и не видели.

— А чьих она будет? — нахмурился Степан. — Почему в доме оставили?

— Не знаем, чьи, Степан Петрович! Не помнит она, откуда к нам попала. Даже город не признает. Не местная, видать. Барин решил оставить её прислуживать в доме. Пока вот на кухню определили.

— Так может, она барыня какая? Сбежала из-под венца например.

— Нет, — покачала головой Люба. — Вы же сами знаете, что дворянку бы искали. А эта и одета была бедно, и при себе ничего не было путного — замерзала у ворот в одном тонком платье крестьянки…

— Значит, не помнишь откуда приехала? — уточнил у меня Степан, который всё то время не выпускал меня из поля зрения и следил за каждый моим шагом.

Я кивнула.

Зачем спрашивать, если уже Люба всё рассказала.

Я большего не скажу.

Потому что я действительно не помню ничего…

К тому же, с этим человеком я решила молчать и отвечать ему только односложно, чтобы не сказать ничего подозрительного, и не выдать себя. Этот явно дотошный, к любому инородному тту слову привяжется.
Господи, как бы мне хотелось, чтобы весь это фарс оказался просто фарсом и чьей-то странной, жестокой шуткой!

Что-то вроде реалити-шоу “Вас снимает скрытая камера”.

Я все жду и надеюсь, что скоро из-за тяжёлого шкафа выскочит самый обычный современный ведущий в джинсах, с бумажным стаканом кофе в руках и смартфоном, и громко прокричит, что меня разыграли, а теперь можно выдохнуть!

Никогда не думала, что внезапно стану так тосковать по мужчинам в джинсах и с кофе…

— В кухне я тебе других помощников найду, — сказал Степан. — А эта пусть в доме прислуживает. Личико смазливое, такая понравится семье графа.

Мы с Любой переглянулись.

Это повышение или…моя будущая погибель?

Что задумал этот Степан?

Но разве могли мы с ним спорить?

Мы могли лишь выполнять приказания.

Интересно сколько мне теперь предстоит бегать в этом доме по чужой указке?

10. 9.

— Ты прислуживала раньше в домах? — спросил меня управляющий.

— Да, — кивнула я, сама не зная, зачем солгала. Если скажу, что нет, то меня могут отправить на какие-то грязные работы, а мне бы этого не хотелось. Разберусь по ходу пьесы, как там они эти все блюда подают на стол. В кинофильмах, в которых был показан такой уклад, вроде бы ничего сложного не было. Главное, туфлёй за палас не зацепиться и не упасть с тарелками, молчать и кивать, тогда ничего страшного произойти и не должно.

— Ты ж не помнишь ничего, — снова сузил глаза управляющий, на всякий случай не доверяя мне.

— Это — помню, — ответила я. — Кому-то и раньше прислуживала.

— Ясно, — хмыкнул он. — Значит, так и была дворовой девкой… Возьми скатерть и расстели её на столе для господ. Люба, выдай ей.

Кухарка послушно выдала мне белую кружевную ткань.

Между прочим, красивая скатерть, мне даже понравилась она.