11. 10.

— Я не лгала, — спокойно ответила я, глядя смело ему в глаза. Если сейчас поддамся страху и волнению, то вызову ещё больше подозрений. Я не виновата ни в чём, ничего пока еще не сделала и не собираюсь — чего мне тогда бояться? — Я не помню, кто я и откуда. В моей памяти лишь обрывки… Что-то помню. Что-то — нет. В чём же моя вина тогда?

— Пока ни в чём, — отпустил он меня и вроде как слегка расслабился — тело его перестало быть таким напряжённым. — Просто ты явно странная. Не из богатых, а работать толком не умеешь. Как же ты жила? Чем кормилась?

— Я не помню, — вздохнула я. Тут, конечно была маленькая ложь — помнила я куда больше, чем озвучивала. Но явно не то — из какого я города и страны я не знала, и как очутилась тут — тоже.

— Ладно, — хмыкнул Степан, всё же не до конца мне поверив. — Будешь в доме пока прислуживать. Ты чистенькая, опрятная… Но смотри, — погрозил он мне пальцем. — Перевернёшь тарелки — отправлю чистить свиней. Поняла? Как тебя там… Анна?

— Ольга, — напомнила я и кивнула. — Я всё поняла. Постараюсь ничего не разбить.

— Угу, постарайся уж, — усмехнулся Степан, словно бы нарочно почесав подбородок кнутом, который обычно сворачивал и носил на поясе, но теперь будто демонстрировал мне через него свою неограниченную власть в этом доме. Я это уже и без этой лишней демонстрации прекрасно поняла… — Говоришь ты тоже слишком хорошо, словно наукам обучена.

— И что это значит? — уточнила я осторожно. Надо же понимать его планы насчёт меня.

— Это значит, что я тебя по-прежнему держу на карандаше, — ответил он, глянув на меня так, что мне снова стало страшно и холодно. Ну и глазищи… А уж взгляд — сразу мурашки по спине бегут. От страха…
Я ничего не ответила.

Опустила глаза и ждала, когда Степан сделает то, чего я от него ждала и мысленно молила его сделать именно это — отправит меня наконец на кухню. К Любе я уже почти привыкла, да и не такая страшная она, как Степан этот. И без кнута.

Степан не нашёлся к чему ещё придраться прямо сейчас и решил, что пока с меня хватит.

Он отпустил меня к Любе, что я с радостью и сделала.

***
Спустя пару дней я уже знала план дома.

Теперь я без особого труда могла отнести хозяйке чай и познакомилась с многочисленным семейством графа.

Только теперь жизнь готовила мне новый сюрприз.

Дом графа Павловского оказался не конечной станцией…

А дело было так.

На третий день моего вынужденного прислуживания графу я вдруг столкнулась в одном из коридоров с девочкой. Явно из хозяйских, но я её тут никогда не видела.

На вид девочке было лет девять, красивая, как фарфоровая куколка: светлые кудри завязаны атласными лентами, платье в кружевах, большая кукла в руках.
Я обратила внимание, что у неё очень необычный цвет глаз — синий, словно бы она была в линзах. Но ведь такое невозможно, если я нахожусь действительно в Российском Империи времён крепостного права. Неужели это такой причудливый шедевр природы?
Девочка любима семьей, но только чья же она? Не могла же я за неделю не заметить в доме ребёнка?

— Эй, ты, — сказала она мне таким тоном, что я даже вздрогнула. С мальства приказывать умеет… — Ты кто?

— Я? — улыбнулась я ей. — Ольга. А…вы?

— Я — София.

Яснее мне не стало, кто она такая. А девочка тем временем продолжила:
— Почему ты мне не кланяешься? Ты — служанка, ты должна мне поклониться.

— Простите… — пробормотала я, делая реверанс и поклон.

Надо же, с малых лет к этому приучена. А я перед ребёнком растерялась.
Я подняла на неё глаза.

Девочка с любопытством разглядывала меня своими синими огромными глазами.