Разумеется, никто и никогда не заменит мне Алекса. Он — моя опора, едва ли не единственный авторитет. И говорить с ним можно на любую тему, но все же он мужчина. Иногда, вспоминая щебечущих девчонок в интернате, я тоже хотела вот так, весело смеясь, болтать о нарядах и перемывать кости какой-нибудь Каролине.

Неужели моя мечта начала обретать жизнь? Хотелось бы…

Отсмеявшись, Хильда поправила дужку очков. А я, еще раз мысленно плюнув на неприятную девицу с зонтом, осмотрелась по сторонам. Ярко переливаясь, всюду висели указатели, и механический голос радостно повторял, куда всем нам, предварительно приготовив документ о размере резерва, требуется держать путь.

Я задрала голову — прямо над нами громко тикали часы. Почти два. Прием документов до четырех… Хорошо, что Алекс настоял на воздушном корабле и сейчас у меня несколько дней в запасе.

— Пошли? — спросила меня Хильда.

— Не могу, — покачала я головой. — Мои документы сейчас у друга, нужно его дождаться. Иди одна. Может статься, что мне придется завтра документы подавать.

— Завтра не получится, — убежденно сказала Хильдегарда. — Сегодня последний день зачисления.

— Как? — Ноги подкосились. Был бы стул — присела бы. Но стула не было, а потому пришлось плечом опереться на колонну рядом.

— Так ведь небывалый наплыв, — с готовностью пояснила девушка. — Такого количества желающих поступить не было за всю историю академии. Говорили, набрали так много, что на первой неделе обучения даже экзамены проведут и всех с резервом ниже пяти, кто не покажет достаточных знаний, отчислят. Вроде бы таких в этот раз много.

В отличие от других, не магических учебных учреждений, вступительные экзамены в академию отсутствовали исторически. Критерием отбора сюда было наличие солидного резерва, а если такого не имелось — деньги, как в случае Каролины ван Эзерхольд или других, желающих получить для не слишком одаренного отпрыска диплом. Престиж — дело недешевое.

Несправедливо. Ведь у таких, как Алекс, не богатых, но влюбленных в магию теоретиков, шансов на обучение здесь не было вовсе.

Зачисление было единственным послаблением за все время обучения в академии. Уже на первой сессии отсеивалось около трети вновь поступивших. Профессура не щадила никого — ни бесталанных платников, ни ленивых лордов, ни одаренных самородков из народа. Увы, без должного начального образования какой-нибудь сын деревенского пахаря, даже при условии большого резерва, программу нагнать не мог, а значит — не мог и освоить магию. Исключения, разумеется, были, но в таком ничтожном количестве, что лишь подтверждали это правило. Хорошо хоть, учились они за счет государства.

А тем, кто учился платно, денег не возвращали. Большие, кстати, деньги — обучение в академии всегда оплачивалось вперед. Единоразово.

— И чем же вызван такой интерес к академии? — растерянно уточнила я. — Все вдруг решили повально разрабатывать артефакты? Без хорошего резерва обучение здесь стоит как мачта от воздушного корабля, неужели магинженерам так много платят?

— Шутишь? — как-то особенно тепло улыбнулась Хильда. — Ты не заметила разве, как много леди в этом наборе?

— Заметила, но я думала — это норма.

Я, конечно, знала, что старая леди ван Эберхард обучалась в институте благородных девиц. Магия интересовала ее исключительно в виде уже настроенных артефактов. С детских лет она была помолвлена, ни в деньгах, ни в дипломе не нуждалась. Только я уверена была: традиционное воспитание леди — пережиток прошлого. У нас же давным-давно равноправие!