Спросить, что ли, до какого времени принимают документы? Но что мне даст это знание? Может быть, Алекс декана в принципе не найдет. Может быть, тот вообще уволился?

Даже формулы на фасаде не отвлекали меня от нехороших мыслей! Я покачала головой и, раскрыв магфон, нашла «Дени» среди нескольких безымянных вызовов. Оглянулась, чтобы найти место для разговора где-нибудь в теньке, и нашла — у арки входа рядком стояли причудливо выстриженные деревья.

Берта ответила сразу — ждала.

— Привет, жертва валерианы! — улыбнулась тетя, увидев мое лицо, и я тут же насторожилась. Слишком натужной была эта улыбка.

— Что случилось? — Я чихнула. За деревьями обнаружились клумбы, но между обострением аллергии и палящим солнцем я выбрала первое.

— Час назад мне нанесла визит леди ван Эберхард.

У меня буквально рот открылся.

— Хорошо, что ты уехала, зайка.

Чтобы недовнучка прибыла на освидетельствование как можно скорее, бабуля решила лично приехать за мной. На случай, если я не прониклась важностью письма и тем, что именно она мне в нем предлагала с достойной истинной леди завуалированностью. Старая кошелка рвала и метала, что со мной разминулась, но, раз уж я все-таки оказалась достаточно благоразумной и уже на пути в столицу, просила передать, что будет ждать меня в особняке Эберхардов на приватный разговор.

Делать мне больше нечего. Я не видела ее… Да никогда я ее не видела, она ни разу не приезжала к нам с мамой домой и даже в интернат заглянуть не удосужилась. Все наше общение сводилось к редким письмам. Встреть я на улице Катарину ван Эберхард — пройду мимо. Потому что знать не знаю, как она выглядит. И не имею ни малейшего желания узнать.

Жаль, но рано или поздно узнать все равно придется.

Пока тетя говорила, я успела чихнуть уже семь раз подряд. Мы быстро попрощались, от очередного «апчхи» у меня слезы потекли из глаз. Вытирая их тыльной стороной руки, я чертыхнулась и вышла из тени. Живот снова заурчал, и я направилась к входу — искать буфет.

Судя по вновь образовавшейся толкучке, прибыл еще один омнибус — желающих подать документы не становилось меньше. Золотая молодежь по-прежнему подкатывала на частных магомобилях. Все они почему-то не сразу шли в главное здание, а собирались здесь же, у арки, в небольшие группы. Здоровались, общались и нарочито небрежно оглядывались по сторонам, надменно фыркая на слегка помятую после поездки в переполненном омнибусе толпу провинциалов. Ну и на меня вместе с ними.

Вся эта картинка вызывала у меня только одну мысль: «Терпеть не могу всех этих напыщенных ванов». Что я тихонько себе под нос и пробормотала.

— Честно говоря, я тоже, — тоненьким голоском сказали рядом.

Я повернула голову и даже немного зависла от увиденного. Мне приветливо улыбалась невысокая, мне по плечо (а я и сама отнюдь не великан), хрупкая девушка. Огромные очки закрывали половину худенького личика, а мелкие золотистые кудряшки торчали во все стороны вокруг ее головы. Одета она была в прямой сарафан в яркую многоцветную полоску, у меня даже в глазах зарябило. Но в ступор вводило даже не то, что все это смотрелось на ней очень даже органично, а массивный бронзовый кулон на ее груди, выполненный в форме скрюченной куриной лапы.

— Мой папа увлекается религией племени матумба, — заметив мое недоумение, пояснила она. — Это талисман удачи.

Матумба… что-то из наших островных колоний? Кажется, именно там, среди бурных волн теплого океана, добывают лучшую в мире руду для накопителей.

Совсем рядом с нами высадил пассажиров магомобиль с будто бы знакомым гербом. Дверца хлопнула, и я наконец отмерла: