Она неторопливо прошла вдоль яблонь и вошла в дом, прислушиваясь к голосам родителей.

— Я уже иду, — крикнула сестра вдогонку. — Иду.

Стук каблучков по дорожке.

— Мы дома, — Лея прошла на веранду.

— Да, мы дома, — нагнала Алиса, сбрасывая туфли и оставляя их у диванчика. Шумно выдохнула и расплылась в улыбке. — У нас хорошие новости.

— Я… я немного полежу, — перебила ее Лея.

Многие люди суеверны, а те, которые находятся на грани — суеверны в тысячи раз. Лея никогда не относила себя к их числу, а сейчас ей не хотелось громко радоваться.

— Устала? — поинтересовалась мама.

— Угу.

— Кушать будешь?

— Нет. Спасибо.

Лея обняла отца, сидевшего у стола с какими-то бумагами, хотела подойти к матери, но она не позволила.

— Не стоит. У меня что-то горло першит. Я сейчас надену маску. Ты иди, отдыхай.

Лея поднялась по скрипучей лестнице, легко касаясь перил, будто боялась потревожить старый дом. В её комнате было прохладно и тихо. Сквозь приоткрытое окно проникал аромат яблонь и влажной земли, а где-то на заднем плане тонко посвистывал скворец. Она скинула балетки, легла на кровать и прикрыла глаза, позволяя телу расслабиться.

Ветер донёс голоса снизу. Веранда располагалась прямо под её комнатой, и когда в доме наступала тишина, слова слышались на втором этаже почти отчётливо.

— Алиса… — голос отца звучал сдержанно, но тревожно. — Ты уверена, что поняла его правильно?

— Он сказал, что ждёт её завтра. К девяти. С вещами. И… бесплатно.

— Бесплатно… — повторила мама медленно. — Я знаю, как работают частные клиники. Особенно — элитные. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Я тоже сначала не поверила. Но он говорил очень убедительно. Не как врач. Не как бизнесмен. Он… был абсолютно спокоен. Уверен.

— Ты уверена, что он не мошенник? — тихо спросил отец. — Ты же понимаешь, Алиса, если мы обрадуем её напрасно…

— Он не мошенник, — перебила сестра с такой твердостью, что Лея приподнялась на локтях, прислушиваясь. — Он врач. Настоящий. И… он обещал помочь. Ничего не требуя.

Наступила короткая пауза.

— Я говорила с Радомиром, — продолжила Алиса. — Он поручился за него. Сказал, что Константин Веллиос — не тот, кто даёт ложную надежду.

— Этот… Радомир. Кто он, собственно? — спросил отец с лёгкой настороженностью.

— Он… хороший. Я его знаю. Давно. Мы просто не виделись последнее время.

Лея улыбнулась, прекрасно понимая, что сестра сейчас лжет. Не хочет волновать родителей, рассказав о знакомстве и романе с преподавателем.

— Алис… — Голос мамы стал мягче. — Ты правда веришь, что всё это не очередной обман? Сколько мы уже встретили шарлатанов…

— Верю, — прошептала Алиса. — Я смотрела на Лею сегодня. Она впервые за всё это время дышала, понимаешь? Не существовала — дышала.

Тишина.

А потом — глухой вздох отца, словно он сбросил с себя весь вес накопленного отчаяния:

— Значит, завтра. Мы поедем с вами.

Лея улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Тихо. И уткнулась носом в подушку, чтобы не разреветься.

Она старалась не думать о том, что будет на следующий день или через неделю. Научилась жить моментом. Не строить планов. Не влюбляться в надежду. Не мечтать слишком отчётливо. Потому что мечты хрупкие, как стекло, а когда они разбиваются, ранят больнее всего.

Сейчас Лея лежала в своей комнате. В окружении знакомых вещей: книг на полке, рисунков на стенах, мягкого пледа с белыми лисами, который Алиса когда-то купила на новогодней ярмарке. Здесь всё было своим. Безопасным. И оттого страшным. Потому что, если завтра всё изменится — этого уюта больше может не быть.