3. Глава 3. Хранители

Впервые оставшись без брата, Янин не могла сомкнуть глаз несколько ночей, прислушиваясь к его ощущениям: страх, разочарование, злость… Ни единой положительной эмоции не было — Инно в Северном городе приходилось непросто. Помочь, хотя как-то поддержать его не представлялось возможным — воспитанникам интерната запрещалось пользоваться средствами связи без ведома руководства.

— Ты сможешь встретиться с Инно не ранее декады каникул. — Директор была непреклонна.

Висса невесомо погладила Янин по волосам, пока та, пытаясь справиться с горькой обидой и подступающими к горлу рыданиями, остановилась в укромном уголке сада, где стала часто проводить время с тех пор, как их разлучили с Инно.

Почему всем было плевать на то, что Янин и Инно чувствовали? Почему сухие цифры оказались важнее их с братом связи? Она не знала причин, по которым результаты тестирования настолько отличались, но видела, что ИВЗ Инно огорчил директора Айнес и наставников не меньше, чем ИВЗ Янин обрадовал.

Не сказать, чтобы ИВЗ выше двадцати был редкостью — обычное дело среди воспитанников здесь, но чаще Янин слышала числа в промежутке от пятнадцати до двадцати трёх, только год назад один из мальчиков получил результат двадцать восемь и сразу был переведён в другой интернат. Точно никто не знал куда, но поговаривали, что в Южный город, выдвигалась даже версия, что тот будет учиться в Центре. Но Янин этим домыслам не очень верила, поскольку ни разу не слышала о существовании в самом сердце Конкордии школ.

Через декаду директор Айнес вызвала Янин к себе, хотя раньше все вопросы решались в коридорах интерната — нечего было скрывать от наставников и других воспитанников.

— Завтра ты с Виссой отправишься в Центр для дополнительного тестирования, — сообщила она.

— Да, директор, — склонила голову Янин.

Для чего понадобилось ещё одно сканирование, она не знала, не знала, но странные предчувствия не оставляли её до самой ночи, делая рассеянной и невнимательной при выполнении учебных заданий. Янин написала тест на шестьдесят пять процентов вместо привычных девяноста, и дело было не в том, что она плохо подготовилась — мысли вновь и вновь возвращались к Инно.

Вечером в своей аскетичной комнате Янин долго рассматривала проекцию на стене: в этот раз побережье океана с мирно набегающими на него волнами — и её никак не оставляло ощущение неправильности, ошибочности происходящего. Наконец Янин громким хлопком отключила панель, уткнувшись взглядом в серый пластик стены. Он не был иллюзией, в нём не было фальши. Только холодная, бесчувственная реальность.

Янин долго не могла заснуть, кололо за грудиной слева, словно где-то там, далеко в Северном городе, Инно тоже было плохо, он переживал и маялся от сомнений. Только под утро её сознание погрузилось в тяжёлую пелену, Янин снова видела Центр, зал для сканирования и слышала голос, объявлявший такие важные для них с братом результаты.

Сейчас, когда она знала исход, сновидение казалось мучительным: и свет, и звуки, и таинственная комиссия вызывали острое ощущение дискомфорта. Лица Инно не могла рассмотреть, чудилось, что она на его месте видит собственное… Перед тем как покинуть помещение, Янин напоследок обернулась и вдруг уцепилась взглядом за лица членов комиссии, показавшиеся из-под капюшонов, — с чёрными провалами глазниц, зловещие и пугающие. Они выглядели как мертвецы из страшных фильмов и книг Старого мира; в Конкордии подобные игры с темой смерти не приветствовались.

Подскочив на кровати, Янин несколько минут не могла унять дрожь во всём теле, от ужаса стучали даже зубы. Ей и раньше снились странные сны по мотивам того, что видел наяву Инно, было весело выяснять, как они меняются сновидениями, но сейчас Янин было не до смеха. Значит, брат узнал что-то страшное, что могло касаться жителей Центра?