- И только попробуй сбежать! – раздался из-за двери голос синьоры Чески, а потом снаружи что-то лязгнуло.

Немного выждав, я на цыпочках подошла к двери, толкнула её…

Заперто.

Противная ведьма примкнула меня, как курицу в курятнике.

Я посмотрела на окошко под потолком и ещё раз вздохнула. Нет, тут я точно не пролезу. Повторить подвиг не получится.

Тело ныло от усталости, и я решила, что прежде всего нужно отдохнуть. Не известно, что ожидает меня завтра, так что я должна быть в хорошей форме, а не развалюхой.

Сняв юбку, я осталась в одной рубашке, легла на постель, на спину, и смотрела в темнеющий квадрат окна, пока не уснула.

Снилась мне какая-то ерунда – я бежала по бесконечному лесу, пробиралась через заросли, но не убегала, а пыталась кого-то найти. И это казалось мне очень, очень важным. Я даже плакала, потому что этот кто-то не находился…

Когда я открыла глаза, то щёки были мокрыми – я, действительно, плакала во сне.

Было темно, даже окошка не было видно, и я собиралась спать дальше, но вдруг из темноты послышался то ли скрип, то ли шорох.

Ещё крыс тут не хватало!

Спать мне сразу расхотелось, я застыла и прислушалась.

Шорох повторился, а потом мне на лицо упало что-то мягкое, душное – подушка! - и кто-то с силой навалился на меня, закрывая мне подушкой рот и нос, и не давая дышать.

Я бестолково задёргалась, пытаясь сбросить с себя нападавшего и повернуть голову, чтобы глотнуть воздуха. Но кто-то перехватил меня за руку, продолжая давить подушкой на лицо, и я поняла, что не справлюсь. Лёгкие болезненно сдавило, сердце готово было лопнуть, я из последних сил взбрыкнула и попала пяткой по столу. Что-то упало с грохотом и звоном, и душитель вдруг соскочил с меня, утащив с собой подушку.

Широко открывая рот, я пыталась вздохнуть, надсадно кашляя, а в это время где-то раздался громогласный вопль синьоры Чески, которая грозно спрашивала, кто шумит ночью. Вернее, орала, как будто это её душили, а не меня.

Заметались по стене оранжевые блики, и вот уже грозная синьора со свечой в руке возникла в дверях моей комнаты.

Да, дверь оказалась настежь открытой.

- Сбежать хотела?! – накинулась на меня «матушка».

Я получила несколько затрещин, потом меня потаскали за волосы, а потом синьора Ческа увидела разбитый кувшин. Видимо, он упал, когда я толкнула стол ногой. Меня наградили парочкой затрещин ещё и за кувшин, а потом оставили одну, снова заперев снаружи дверь.

- Подождите… - запоздало прохрипела я, но синьора Ческа уже удалилась, на ходу обзывая меня неблагодарной гадиной и прочими нелестными словами.

Остаток ночи я просидела в углу, вздрагивая от каждого шороха, и с облегчением вздохнула, когда небо в окошке под потолком стало серым, и в комнату проникло хоть немного света.

Где-то закричали петухи, и флигель начал пробуждаться. Послышались сонные голоса, шарканье башмаков по каменному полу… Меня выпустили и велели разжечь огонь в уличном очаге.

Как это делается, я понятия не имела, но Ветрувия подскочила и помогла – положила под сложенные «шалашиком» поленья пучок сухой травы и тонкие щепочки, стукнула какой-то железкой о черный камень, и трава вспыхнула от снопа искр.

Я была настолько потрясена тем, что произошло ночью, что даже не поблагодарила Ветрувию. Только умывание холодной колодезной водой привело меня в чувство.

Значит, меня хотели убить. Придушить, как мышь.

И это, скорее всего, был кто-то из дома. Кто?

Я тайком обвела взглядом всех, кто сидел сейчас со мной за столом. Синьора Ческа читала молитву, чинно сложив ладони и закрыв глаза. Миммо и Жутти зевали, тётушка Эа сонно клевала носом, Ветрувия сидела прямо, как струнка, и молилась, кажется, совершенно искренне. Пинуччо тоже молился, но когда я посмотрела на него, вдруг поднял голову, улыбнулся и подмигнул, а потом опять опёрся лбом на сложенные руки, изображая молитвенное старание.