Он замахнулся тростью, и «матушка» заверещала, пытаясь вырваться:

- Синьор! Я ничего не знаю про деньги! Джианне – не мой муж, он мой покойный сынок, а я – его бедная, безутешная мать! Через несколько дней огласят завещание, и мы выплатим вам все долги! Клянусь!

- Через сколько дней, говоришь? – немного поостыл толстяк.

- Через два дня, господин… э-э… - синьора Ческа замялась, - простите, не знаю вашего имени…

- Меня зовут Эсторре Занха! – толстяк подбоченился. – К твоему сведению, я – родственник герцога Висконти. Так что не советую со мной шутки шутить.

- Ну что вы, как мы смеем… - засуетилась Ческа.

Её отпустили, и она тут же бухнулась на колени, униженно кланяясь.

- Можно ли узнать, когда мой сын занимал у вас, и взглянуть на его расписки? – спросила она подобострастно, а я мысленно похвалила её за догадливость.

Правильно – прежде всего надо посмотреть расписки. Когда человека нет, всякий скажет, что покойник был ему должен.

Краем глаза я увидела, что Пинуччо уже скрылся в кустах, и подумала – не надо ли мне отправиться туда же. Осторожно положив ложку на край медного таза, я сделала шаг назад, потом ещё шаг…

- Вот расписки! – синьор Занха развернул перед Ческой какие-то бумажки, предусмотрительно не дав их ей в руки. – И, как видишь, чёрным по белому написано, что твой сын должен мне десять тысяч флоринов!

- Десять тысяч?! – взвизгнула синьора Ческа, впившись взглядом в расписки.

- И ни флорином меньше, - объявил синьор Занха, убирая расписки обратно в сумку. - Так что через три дня жду всю сумму. И никаких отсрочек.

Я сделала ещё шаг назад и нечаянно толкнула ногой пустые медные тазы, составленные стопкой и дожидавшиеся своей очереди быть наполненными апельсинами и оказаться над горящей жаровней. Тазы зазвенели, и все немедленно посмотрели на меня. В том числе и синьор Занха. Его красное хмурое и раздраженное лицо застыло, потом разгладилось, он прищурился, коснувшись указательным и большим пальцами уголков рта, и спросил:

- А это кто?

Синьора Ческа посмотрела на меня с такой ненавистью, будто это я была виновата в том, что её сынок задолжал кому-то деньги, и процедила сквозь зубы:

- Это вдова моего бедного сына, Аполлинария Фиоре.

- Красивое имя, – сказал синьор Занха и подбоченился.

Надо ли говорить, что мне это очень не понравилось, и я опять попятилась.

- Пожалуй, я заберу её, - синьор Занха махнул рукой своим слугам и указал на меня. – Чтобы время шло повеселее, пока не отдадите долг.

5. Глава 5

Сначала я подумала, что как-то неправильно поняла этот странный итальянский, но синьора Ческа выпалила:

- Простите долг – и забирайте её!

- Хо-хо-хо! – закатился от смеха синьор Занха. – Десять тысяч и за принцессу крови не дают.

- А она – не принцесса, - деловито заявила «матушка». – Она – комедиантка. Мой сын её из балагана притащил. А вы же знаете, что комедиантки в постели – то что надо. Огонь и лава. Мой бедный Джианне совсем от неё голову потерял.

- Да?.. – толстяк с ещё большим интересом взглянул на меня. – Ну тогда так и быть – тысячу прощу.

- Пять, - быстро сказала синьора Ческа.

- Две, - начал торговаться синьор.

- Четыре…

- Три…

- Идёт! – синьора Ческа прихлопнула в ладони. – Три тысячи – и она ваша, добрый господин.

- Эй, вы что это себе позволяете… - очнулась я. – Какое право вы имеете мною распоряжаться?! Ни за три тысячи, ни за десять…

- Берите её и едем, - распорядился синьор Занха. – Надоели мне эти репкины грядки, - он оглянулся и поморщился.

Разумеется, никакой репки тут не было, вокруг стояли фруктовые деревья, но я отчётливо поняла, что сильно сглупила, не дёрнув прочь, как умничка Пинуччо. Хотя, ему точно не грозило быть проданным богатому толстяку для любовных утех.