Окидываю его взглядом, стараясь думать сейчас не о том, что он хочет сделать. Хорош, даже очень. Учитывая, сколько ему лет, а он старше меня. И что же это выходит.

– Я не пойму, ты не смог найти себе для удовлетворения баб на трассе или где вы их там обычно берёте и решил припереться с утра пораньше к старой вдове? – спрашиваю пренебрежительно, стараясь успокоиться. – Или тебя стали возбуждать обвисшая грудь и целлюлит на заднице?

Ветров сощуривается и склоняет голову набок, но шею так и держит в своей лапище. Вот же бандюга.

– Ты либо настолько смелая, либо настолько отбитая, – говорит он задумчиво, снова приближая ко мне своё лицо.

А дальше поднимает вторую руку и проведя пальцами по моим губам, стирает кровь, облизывает их.

– Какая гадость, – брезгливо кривлюсь, надеюсь зацепить этого индюка надутого, но вместо этого слышу его тихий смех.

– Я к ней с цветами приехал, с утра…

– А ты спросил, нужны мне ты и твои цветы? – перебиваю я.

– Не перебивай, когда я с тобой разговариваю, – рычит мне в губы, но не целует, что уже радует.

– А то что? – спрашиваю снова

И опять оказываюсь придавленной к стене его телом и начинаю чувствовать, как его рука вытаскивает рубашку из джинсов и добирается до голого тела. И мне это совершенно точно не нравится.

– Ну, – дёргает бровью Ветров, – скажи ещё что-нибудь, – подталкивает он меня, а я цепенею. – Молчишь? Или боишься? – вглядывается в глаза, будто пытается пролезть в душу. – Или…

Но не договаривает, замечая, вероятно, как по моей щеке скатывается слеза. Слеза! Я даже забыла, когда я плакала последний раз, но эта сволочь под два метра ростом…

Ветров делает резкий шаг назад, отпуская меня, да так неожиданно, что я чуть ли не падаю на пол, но в последний момент удерживаю равновесие.

Становлюсь ровно и, утерев рот и щеку рукой, брезгливо вытираю ладонь о кофту.

– Собери цветы, – говорит так, будто я его прислуга.

– Кто их сюда принёс, тот пусть и собирает. Терпеть не могу розы, – отвечаю я зло.

– У тебя инстинкт самосохранения не предусмотрен заводскими настройками или ты его сама отключила? – спрашивает Ветров, окидывая меня каким-то непонятным мне взглядом.

– А у тебя функция, отвечающая за восприятие слова «нет», имеется?

– Люба, – Ветров резко дёргается ко мне, а я инстинктивно прижимаюсь к стене. – Я приехал сюда не для того, чтобы смотреть на твои слёзы, – шипит Ветров в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Нечего было приезжать вообще. Забрал бы свою долю вчера и свалил бы, – говорю я в ответ, замечая, как его челюсти начинают ходуном ходить.

– Ах да, – он наигранно бьёт себя по лбу и упирает руку в стену над моей головой. – Я совсем забыл. Теперь ты будешь отдавать свою долю лично мне. – И столько всего недосказанного в его словах, что у меня начинают плясать искры в глазах от напряжения.

Давление поднимается, точно.

– И какая же сумма будет теперь? – спрашиваю напряжённо.

– А я разве сказал что-то о деньгах? – Он снова вскидывает свою бровь, а у меня возникает просто невероятно сильное желание взять что-нибудь тяжёлое и огреть его. – И да, я с удовольствием оценю твои сиськи и задницу.

– Даже не мечтай! – рычу, закипая от злости.

– Знала бы ты, Люба, как я уже намечтал за эту ночь, – говорит Ветров и оттолкнувшись подходит к двери, открывая задвижку. – Так какие ты любишь цветы?

– Пошёл вон! – шиплю на него.

– Ну и ладно. Сам узнаю, – беспечно говорит Ветров. – До завтра, Люба.

Дверь за Ветровым закрывается, а я медленно оседаю на пол.

Ну что Любаш? Охренеть, как Новый год начинается?