Стелла ещё, сука меркантильная. Мало ей, видите ли, моего внимания. Пора бы переходить на новый этап. Какой этап, если она меня даже в малом удовлетворить не может! Сегодня тыкал в неё, как в резиновую бабу. Удовольствия ноль. И видел, что она выкладывается на полную. И понимал, что хочет большего, но тошнит уже от неё.

Я не святой. Хотя после смерти Маринки долго не интересовался женщинами, но мужская природа такова, что, преодолев стресс, мы всё равно возвращаемся в прежний режим.

И пускай я ни одну в дом не привёл, так как до сих пор уверен в том, что никто не сможет полюбить мою девочку сильнее, чем я и Маринка. Но всё же секс я люблю, как и любой здоровый мужик.

И привык к качественному траху. Но сегодняшний день что-то сделал со мной. Или я с ним, или хрен его знает кто, но сейчас, заходя в душ, я впервые за долгое время хочу передёрнуть, потому что прикрываю веки, а перед мысленным взором стоят темно-зелёные омуты глаз. И этот дерзкий ротик, которые так опрометчиво говорит не те слова, которые должна говорить приличная женщина.

Сжимаю член рукой и выпускаю напряжённо воздух сквозь зубы. Ах ты Люба! Разве можно мужика доводить до такого состояния? Тем более меня.

Закидываю голову и, выдохнув имя этой дерзкой бабы, кончаю. Вот это скорость. Но всё равно не то… не то.

– Ох, Люба, Люба, – выдыхаю я, меняя режим воды с горячей на холодную. – Завтра мы встретимся.

***

– Как тебе, мам? – Глеб держит в руках аккуратный букетик цветов голубых оттенков с воздушным хло́пком.

Флорист постарался на славу, и я даже знаю, кто эта кудесница.

Алка из соседнего подъезда держит в нашем городе одну из лучших цветочных лавок. Хотя у нас их всего три. Но с Аллой никто не сравниться. Это её страсть. Её любовь.

– Красивый, даже очень, – улыбаюсь я сыну, продолжая одеваться на работу.

– Это для Любаши. Она слишком расстроена сегодня, – тяжело вздыхает Глеб.

– Слушай, может, мне и вправду стоит познакомиться с её родителем и поговорить, как взрослые люди, а?

– Мам, ты что? – громко выдаёт Глеб. – В нашей семье я вроде ещё мужчина. И Люба моя девушка, а не твоя. Так что если и говорить, то мне с ним, а не тебе.

– Ладно, – соглашаюсь с сыном. – Но обещай мне, если у тебя появятся какие-то проблемы, ты мне сразу скажешь? – говорю я строго сыну, заглядывая ему в глаза.

– Мам…

– Обещай, Глеб! – с напором повторяю я.

– Обещаю, – отвечает сынок, и я облегчённо выдыхаю.

– Ты мой самый дорогой человек во всём мире. И если с тобой что-то произойдёт, я просто не переживу, сынок, – добавляю я, вытаскиваю куртку из шкафа и натягиваю на себя.

– Да понял я, мам, – опустив голову, отвечает Глеб.

– Поймёшь, когда у самого дети появятся, а сейчас ты только думаешь, что понимаешь, но это пока не так. – Я подхожу к сыну и, поцеловав его в щёку, добавляю: – Всё, я ушла. Вы сегодня придёте ко мне?

– Если Любаша вырвется из дома, то мы придём. Возможно, после обеда.

– Ну и отлично. Убежала, – отвечаю я и выхожу в подъезд.

Подхожу к лифту, читаю надпись, что ремонт будет проходить в ближайшие рабочие дни, вздыхаю и иду по ступенькам. Чувствую, ходить мне по ним минимум месяц. Сейчас пока начнутся рабочие дни, а после пока наши ремонтники выйдут из запоя. А дальше начнётся нехватка деталей и так по кругу.

Дай Бог, чтобы к весне сделали.

Выйдя на улицу, вдыхаю морозный воздух и направляюсь к кафе. У двери, на подоконнике, меня уже встречает Ральф, смахивая своим пушистым хвостом снег.

– Привет, котейка. Как ты? Никто не приходил чужой? – протягиваю руку, чтобы погладить кота, как слышу в спину.