– Мам, может, всё же в больницу? – спрашивает встревоженно сын, а я лежу под одеялом и не могу заставить себя встать.

Три. Три дня я не хожу на работу. И даже учесть, что сегодня Рождество, меня совсем не вдохновляет ни праздник, ни настрой сына отправить меня в больницу.

– Мам, – зовёт Глеб, засовывая голову в дверной проем.

– Сынок, я ещё денёк отлежусь и выйду на работу, – тихо говорю я сыну.

А сама мечтаю провалиться сквозь землю от стыда, что приходится обманывать собственного ребёнка.

– Ну хорошо, – тяжело вздыхает Глеб. – Я тогда пошёл. Сегодня тётя Оля открыла кафе, но она сама не справится. Хотя спасибо ей, что дала мне поспать… – Глеб говорит и говорит о том, что будет делать сегодня, а я вроде и слышу его, но не понимаю.

– Хорошо, сынок, – с трудом отвечаю я и снова прикрываю глаза.

Слышу, как за сыном закрывается дверь и пытаюсь «собрать своих гусей», которые разбежались после того злополучного утра.

Нет, я отработала. И выручка была достаточно хорошая. А когда вечером появился расстроенный Глеб и сказал, что Люба его так и не смогла сегодня прийти на их место, то ещё и сына успокаивала.

Но стоило мне прийти домой, как меня начало трясти. Либо я полностью осознала, что могло произойти со мной, либо это остаточная заторможенная реакция. Вот только наутро я уже не смогла встать с кровати. У меня поднялась температура и давление подскочило. А ещё мне всю ночь снился этот Ветров, скотина.

И то, что он со мной делал, приличные женщины не рассказывают даже самым близким подругам, с которыми сожрали пуд соли.

По телу пробегает противная дрожь и начинает знобить. Так, Люба, нужно подняться и привести себя в порядок.

Сползаю с кровати и иду в ванную. Привожу себя в божеский вид. Принимаю душ и даже чувствую облегчение, но это всё до того момента, пока в голове снова не начинают всплывать эти дурацкие сны.

От этих мыслей меня спасает звонок Алки, моей подруги, которая держит цветочный салон в нашем городке.

– Ну, привет, подруга. – Я слышу весёлый голос Аллы и даже улыбаюсь. – Ты что, забыла обо мне? Не звонишь, не пишешь. Я здесь скучаю. Почти.

– И тебя с Новым годом и Рождеством, – отвечаю я, слушая шуршание на заднем фоне. – Но кто бы мне говорил о занятости. Ты там чем шуршишь?

– Собираю очередной букет для нашего красавчика Ветрова, – бодро отвечает подруга, а меня снова пробивает озноб.

– М-м-м, – тяну, потому что никаких внятных слов на ум не приходит.

– Что «м-м-м»? Ты себе даже не представляешь. Он последние три дня как с цепи сорвался, – весело начинает рассказывать подруга. – Каждый день заказывает цветы, и каждый раз они обязательно должны быть другие. Чтобы ничего не повторялось. То ли у него новая баба появилась, то ли он опять с дочкой накосячил.

– С какой дочкой? – спрашиваю я. Лишь бы говорить и лишь Алла не поняла, что меня это совсем не вдохновляет.

– С его дочкой, Люб. Ты что совсем там уже переработала?

– Ах, да. Прости, Ал, я что-то приболела и последние три дня дома, так что соображаю плохо.

– Как приболела? А почему я не знаю об этом? Почему ты не вызываешь скорую помощь в лице меня и Лариски?

– Ну, во-первых, я заболела, Алла. Во-вторых, Лариса где-то на морях отдыхает и прилетит только завтра.

– Точно, я и забыла. Я же к ней записалась на следующей неделе на приём, – перебивает меня Алла, а я выдыхаю, так как наша Алка с возрастом не меняется.

Она как была торохтухой, так и осталась. Её стоит немного подтолкнуть в другую сторону, и она сразу теряет нить разговора.

– Вот. И я тоже записалась к ней на неделе. Пойду. Тем более, всё равно пора медкомиссию проходить, – поддерживаю я разговор, на что слышу Алкин хмык.