Я подкинула несколько полешек в печь и закрыла заслонку. Вранка пробурчала недовольно:

— Разбудишь Ярослава.

— Не ной, дорогая, — весело ответила я. — У нас новенькая, смотри.

Древнерусская девица поднялась с топчана и, прищурившись, обошла Наталью кругом. Девочка следила за ней исподлобья, потом, словно собравшись с силами, поставила ручки как балерина в первой позиции, вскинула голову, задрав круглый подбородок, и глянула на Вранку так, что даже мне стало не по себе.

Я сказала спокойно:

— Вранка, это Наталья. Наталья, это Вранка, она сестра моего мужа.

— Это она служанка? — спросила Наталья. Я закатила глаза. Да как же объяснить ей?

— Вранка, солнце, сходи за снегом, пожалуйста, — попросила я девушку, сунув большой чугун в руки. Та фыркнула, но послушно вышла за снегом. А я присела перед Натальей и сказала строго:

— Я ведь сказала тебе, что служанок здесь нет? Ты запомнила это?

— Так не бывает. Есть господа, а есть слуги, — ответила девочка. — Я госпожа.

— А где ты жила?

— Во дворце.

— Как звали твоих родителей?

— Матушку мою зовут Екатерина, Императрица Всероссийская. А батюшку Пётр…

— Пётр… — повторила я. — Пётр… Первый?

— Да, Император Всероссийский!

Не удержавшись на ногах, я села на циновку жопой. Мать моя женщина… Цесаревна! Дочь Петра Первого… Вот уж нам свезло. С ума сойти!

Наталья топнула ножкой и добавила:

— Теперь ясно, что мне нужна служанка?

— Да уж, теперь мне с тобой всё ясно… — пробормотала я. Вранка вошла, таща чугун со снегом. Я встала, приняла посудину и поставила её на печь. Обернувшись, сказала Наталье: — Разоблачайся, что ли, сейчас мыться будем.

— Ты меня должна разоблачить! — твёрдо ответила эта несгибаемая мисс. А я ответила, подпустив ехидства в голос:

— Ежели не разоблачишься, я на тебя всю воду прямо так и вылью!

Она вытаращила на меня большие чёрные глаза, и в них заплескался ужас. Поверила ведь! Но, чтобы закрепить успех, я добавила:

— Понятно?!

Наталья закивала меленько и принялась разматывать платок на голове. Отвернувшись, чтобы скрыть улыбку, я подвинула чугун подальше на печь. Конечно, пугать детей нехорошо, но я в душе не чаяла, как по-другому обращаться с маленькой цесаревной. Да и не цесаревна она уже. В её бывшей империи теперь наступила демократия. Хорошо так наступила, двумя ногами…

Вранка тронула меня за плечо:

— Руда, могу ль пойти… ну… прогуляться?

— Иди, — легко согласилась я, а потом спохватилась: — Куда?

— Да по поселенью, — как-то слишком быстро ответила девушка. Подозрительно! Я оглянулась на Наталью и спросила:

— Вранка, ты же мне врать не будешь?

— Не-е-е!

— Куда идёшь?

Она наклонила голову низко, но я всё равно заметила румянец, заливший её округлившиеся щёчки. Выросла девица… И лет ей не двенадцать, как я подумала было при первой встрече, а больше. Точно больше пятнадцати. Время первой любви. Это точно и ясно, но вот кто объект её любви?

— Так звали… — пробормотала она. — Погулять.

— Милая моя, не буду тебя запирать, отговаривать не буду.

Я взяла её за плечи и заставила поднять голову, посмотреть в глаза. Когда Вранка виновато уставилась на меня, продолжила:

— Просто скажи мне, кто это.

— Моки, — прошептала она.

Моки? Смешливый индеец, чьё имя означает «олень»? Я отпустила Вранку и кивнула:

— Ладно.

Она не поверила, переспросила:

— Ладно? Значит, могу я с ним… гулять?

— Гулять — да. А вот спать с ним ещё рано.

Вранка снова вспыхнула жарким огнём, промолчала. Я наморщила лоб и спросила подозрительно:

— Так, вы с ним что — уже?

— Что уже?

— Ну… что-нибудь вы с ним делали уже? — с жирным намёком уточнила. Вранка кивнула покаянно. Я шумно выдохнула: