- И кого же ты для себя хочешь? – вкрадчиво спросил брат. Но я постаралась не пугаться, а призналась:

- Я видела со стороны посла из Тарта. Видно, что степенный, добрый и достойный человек, хоть и в возрасте уже. И наружности приятной. Если бы он не был женат, ты бы отдал меня за него?

- За посла? – веселился почему-то брат, - а отчего же сразу не за купца, а то и стражника? Когда ты могла бы стать хозяйкой целого государства?

- Так он же из соседнего Тарта, - осторожно настаивала я на своем, - и сейчас другим путем породниться с ними нам никак не можно, ведь так же? А посол просто обязан быть знатен своим родом, иначе тебе было бы оскорбление и обида, ведь так? Да это по нему видно! По тому, как держит себя, по богатой одежде.

- Через десять лет я хотел сватать Заряну для Ольвига, - отчего-то делился со мной своими планами брат.

Я мысленно прикинула, что младшему брату тогда будет немного за тридцать лет и согласно кивнула. Я давно не видела его. Сейчас, когда Ольвигу выправилось двадцать, князь поручал ему много дел, связанных с разъездами и долгими отлучками из Каима. Младший брат правящего князя, своим прекрасным ликом и статью подобный солнцу, как говорили о нем… он мог бы стать достойной парой славной дочке правителя Тарта.

- Но это совсем не скоро, так же?

- Я подумаю об этом, Студена, посол как будто не женат, - встал Саур с лавки, огляделся и поморщился.

- Я пришлю тебе Любчу - будет прислугой. Только спать будешь отпускать ко мне, - хмыкнул он, - наряды поможет тебе выбрать - она всегда весело одета. И помни, что я запретил косы красить и брови сурьмить.

- А может… пускай? Не понравлюсь вдруг… совсем не придусь по сердцу? Ты только не неволь его, прошу! Пусть вначале взглянет на меня, - зашептала я испугано.

- До того еще долго. И глупая же ты, Стужка… Ешь больше. Что тебе нужно, так это раздобреть – слишком уж тончава, - «успокоил» он меня, потом сказал задумчиво: - Но не так и глупа, раз вынесла все это, приноровилась как-то и зла на нее не держишь.

- Держу, как не держать? - отчаянно призналась я.

- Тогда не показывай этого, - нахмурился брат, - я скоро уберу ее с подворья… с почетом. И не только из-за тебя. Думается мне, что и моей будущей жене мать жизни не даст. Свою волю будет всеми силами выше ее ставить. А мне только бабьих склок под боком не хватает.

- А ты что же - уже выбрал?

- Да. Возьму Друну из Вольхаста. Тоже соседи, хоть и дальние, будем держаться вместе.

- А она хороша собой? – умилилась я.

- Как будто не страшна.

Не страшна… думала я себе, когда он ушел. У него есть Любча. Та хороша, как летний цветок – темными веселыми глазами, румяным лицом. Грудь у нее высокая, зад широкий, а стан по-девичьи узок. И не бахвалится любовью брата, со всеми приветлива и добра. А ко мне он ее приставит, чтобы причина была ей оставаться в тереме, даже когда он жену себе возьмет. Значит, от нее не откажется и тогда.

И тут я задумалась уже про ту Друну. Не страшна… но, видать и не так хороша, чтобы отослать Любчу совсем. Я тоже не так и уродлива, как говорит об этом мачеха, но вот только и того, что не страшна. А если тот, кого я полюблю, тоже - так вот? Смогу ли я быть ему женой, зная, что у него есть своя «Любча»?

Почти всю ночь я не спала и сильно жалела, что затеяла этот разговор с братом. Поспешила. Это я поняла, когда хорошо подумала обо всем. Мой страх мог оказаться и явью. И тогда будет во всем этом какая-то большая и злая несправедливость, которую мне не вынести, если что. А еще страшно было озлобиться и стать, как мачеха - погрузиться с головой в ревность и ненависть. Я довольно вынесла до этого и о замужестве мечтала, как о спасении.