- И не жидам вовсе, а варягам – вона, один у него в доме живет!

- Я не варяг, я германец! – запротестовал как всегда легко поддающийся на провокации Ингвар.

- Один Пек: что те – бандиты, что эти! Пока панов из Петербурху тута не було – и набегов не було. А как понаехали, так сразу и понабежали!

Толпа глухо, неприязненно заворчала.

- Извольте замолчать, юноша! – наливаясь дурной кровью, рявкнул губернатор. – Берите пример с ровесников, которые не встревают в разговоры взрослых, чиновных людей! – губернатор мотнул раздвоенной бородой в сторону Мити, увидел рядом с ним Йоэля, помрачнел еще больше… и накинулся на Алешку. – Подстрекательствами не занимаются!

- Простите Алешу, ваше превосходительство, он повел себя неподобающе, но исключительно из обиды и волнения за Ждана Геннадьевича – моего давнего приятеля и своего крестного отца, которого он уважает и почитает почти как родного! – вмешался Лаппо-Данилевский.

- Если мне не доверяют, единственное, что я могу предложить, это пригласить сыскаря из петербургского Департамента. – мягко сказал Меркулов.

- Нет уж! – как колоколом бухнул губернатор. - Чтоб говорили потом, будто у меня в губернии ни заводы от виталийских набегов защитить не могут, ни промышленников от городских налетчиков, ни даже предателя изобличить! Сам буду смотреть, чтоб никаких поклепов и наветов! А вы, Ждан Геннадьевич, тоже… не устраивайте тут… Не в тюрьму же вас тащат! Посидите у себя на квартире, отдохнете… еще и жалование потом получите за все время. Как оправдают вас, конечно!

- Я не буду… сидеть! – глухо выдохнул полицмейстер, поднимая взгляд на губернатора. – Если уж для вас, ваше превосходительство, слово дворянина, много лет верой и правдой… значит меньше наветов всяких… сомнительных приезжих… - нового взгляда удостоились и Гунькин, и сам Меркулов. – То я поеду в Петербург! И поглядим еще, кого там выслушают!

- Я вам решительно запрещаю! – рявкнул губернатор.

- Это когда я на службе, мне запретить можно, а как теперь я от службы отстранен, так лицо частное, и никто мне ничего запретить не может! – вовсе закусил удила полицмейстер. Козырнул издевательски. – Честь имею! – и решительно отмахивая рукой – будто бил кого-то – пошагал прочь.

- Уймите вашего приятеля, Иван Яковлевич. – совсем насупился губернатор. – Потому что если вы этого не сделаете… я не стану протестовать, коли Аркадий Валерьянович отправит его дожидаться окончания расследования в тюрьме.

Лаппо-Данилевский молча поклонился – обуревающую его ярость выдавали лишь некрасивые багровые пятна на скулах. Алешка попытался что-то сказать, но под бешенным отцовским взглядом смолк, будто подавился. Только рванул рычаги паро-телеги с такой силой, что его отец схватился за едва не улетевшую шляпу. Паро-телега пыхнула во все стороны… Какая-то баба, получив горячую струю пара прямиком под зад, с визгом подхватив юбку, порскнула в сторону. Паро-телега подпрыгнула на колдобине, и расшвыривая грязь и навоз из-под колес, приняла с места, как норовистый конь.

[1] Рюмка (большая) для красного вина

2. Глава 2. Так много тайн

- Чем нам тут обвинения предъявлять, господа полицейские лучше бы эдак-то по городу гонять запретили. Беда ж может выйти! – пробормотал инженер Пахомов, безуспешно пытаясь отчистить обсыпавшие сюртук плевки грязи.

- Я учту ваше мнение, господин Пахомов. – не меняя благожелательного выражения лица, сказал Меркулов. – А сейчас прошу всех заняться делом – все интересное здесь уже или закончилось… или еще не началось.

- Раааасходись, народ! Раааасходись! Неча тут пялится, без вас разберутся! – в толпе замелькали фуражки городовых, где-то залился трелью полицейский свисток и люд, неохотно, продолжая ворчать, принялся разбредаться.