Оно нарастает, сносит из головы все мысли, оставляя только чувство света. Оно взрывается внутри меня под рык насильника. Сквозь дрожь и конвульсии оргазма ощущаю на спине горячие капли. Он что-то чертит пальцами. Два каких-то овала.

— Сердечко тебе нарисовал. Типа, с Любовью. Ну, что, Люб, поедем в музей шоколада или ты наелась?

3. Глава 3.1

Я разбита как та чашка, которая падает на кафель. Осколки собрать можно, склеить тоже, но уже не вернуть первозданный вид. Не вернуть веру в людей. Не вернуть улыбку, что когда – то не сходила с лица.

Когда смотришь фильмы про маньяков или читаешь любовные романы. даже не задумываешься о том, что такое может случиться с тобой. Для тебя это просто истории кого – то другого, тебя они не касаются, и ты уверена, что не коснуться.

Ведь все жертвы виноваты сами, думаешь ты. Она сама ответила на сообщение незнакомца. Она сама вошла в тот переулок. Она сама, сама. ОНА САМА! Я САМА СЕЛА В ЕГО ЧЕРТОВУ МАШИНУ, ПОДНЯЛАСЬ В ЭТУ КВАРТИРУ…

Они сами нарывались, сами привлекли внимание хищника, который так легко воспользовался тем, что он сильнее, что он мужчина….

Был ли у меня хоть шанс?!?

Почему меня, как в сказке, не спас принц. Просто мой принц оказался насильником, выдернувшим у меня душу и растоптал ее своими фирменными кроссовками. Он и сейчас в них… Топчется вокруг, пока я пытаюсь собрать себя, чтобы подняться.

Кожу на спине стягивает словно пленкой. Между ног все жжется и дрожит. А его фраза про музей шоколада. Я больше никогда не буду его есть…

Он садится рядом, я тут же дергаюсь в сторону, валюсь с кровати….

— Чего ты дергаешься? Такси тебе вызвать?

Его лицо когда — то красивое стало казаться мне уродливой маской. Словно отражение его души…

— Нормально же покувырклись, чего ты ноешь?

Я стою перед ним голая… Мои трусы и юбка валяются бесформенной кучей. Я даже не понимаю, как идти домой. Но я не покажу ему… Слабости. Он не увидит моих слез. И пусть не думает, что ему это сойдет с рук. Пусть он сын хоть тысячи олигархов.

— Чего глаза вылупила. Вали давай, мне на треню надо.

Я наклоняюсь к своим порванным вещам, забираю их и чувствуя дикую боль во всем теле ковыляю к двери.

— Может такси все – таки? — достает он из кармана купюру в пять тысяч и сует в лифчик. – Думаю хватит. Прости, но больше ты не стоишь. Резиновая кукла и та подвижнее.

Достаю деньги и просто кидаю на пол, выходя за дверь, которая тут же закрывается. Хлопком. Ударом по барабанным перепонкам.

Накрывает. Губы дрожат. Внутри словно ледяной шар. Он все больше и больше, давит на грудную клетку, замораживая изнутри. Слезы беззвучно катятся по щекам, пока иду к лифту. Прямо без трусов.

Я не понимаю, не понимаю, за что он так со мной?! Я же ничего ему не сделала. Ничего! Вжимаю в себя юбку с трусами, свою сумочку, просто умирая внутри, взрываясь рыданиями. Совершенно опустошена. И понятия не имею, что мне делать дальше…

4. Глава 3.2

Можно зайти в лифт, только что дальше… Я даже не улицу выйти не могу. Даже показаться кому – то на глаза. Я могу ли… Дрожащие руки сами берут телефон. Онемевшие пальцы двигают слайдер, набирая номер сто двеннадцать.

— Служба спасения, что у вас случилось.

Это не трудно. Мне придется опозорится на весь универ, но если я этого не сделаю, я никогда себе не прощу.

— Меня… Изнасиловали…

— Вас плохо слышно, повторите.

— Меня изнасиловали, — оборачиваюсь на дверь, торопливо поднимаюсь вверх по лестнице. Прижимаюсь лбом к стене.

— Сейчас соединю вас с отделением полиции. Как вас зовут?

— Любовь Ольховская. Девятнадцать лет.