Отец… Отец… Отец….

На ум приходит песня любимой группы «Мельница»

Роса рассветная, светлее светлого,

А в ней живет поверье диких трав,

У века каждого на зверя страшного,

Найдется свой, однажды, Волкодав

Найдется свой однажды Волкодав

— Простите, — сбиваю звонок, открываю в сети журнал студентов.

У меня есть информация студентов со всего потока.

На самые экстренные случаи.

У меня есть номер отца зверя, который считает себя безнаказанным.

Это не сложно, но нужно прямо сейчас пока еще не вечер там, на другой части нашей страны, где родился этот зверь. И пока я не передумала.

— Слушаю! – в трубке звучит грубый, раздраженный голос. У них уже вечер, он наверняка отдыхает и не подозревает о том, что творит его сын. – Говорите.

— Платон Борисович?

— Кто говорит?

— Я…Девушка, которую только что изнасиловал ваш сын, — в ответ раздается молчание… — Я могу пойти в полицию, но понимаю, что это ничего не даст, а вы отмажете сына, но я просто хотела вам сказать какого ублюдка вы воспитали. Слышите меня?!

— Слышу. Как вас зовут?

— Лллюба. Люба Ольховская.

— Хотите, чтобы он на вас женился?

— Нет! Нет! Я хочу… Хочу хоть немного справедливости…. Дайте мне поверить, что она существует в мире таких как вы людей, которые ужинают с президентами.

Я отключаю телефон и снова реву, просто реву, утыкаясь в колени.

Почему я… Почему это случилось со мной?!

6. Глава 4. Данте

— Петровна, добрый день, — наклоняюсь к консьержке, читающей кроссворд. Третье слово по горизонтали. Девять букв. Французский способ казни.

— Виселица?

— Это восемь букв. Гильотина

— Точно. Подходит. Вот что значит высшее образование.

— Ага. Слушай, — кручу в руках ручку. Не волнуюсь особо, но все же… — Ментов не было?

Мне так — то похуй, я подстраховался, но лучше если до предков не дойдет эта инфа.

— Ментов? Приезжали, но стояли возле первого подъезда, потом уехали.

Ну, разумеется.

— А девка, что со мной была? Когда ушла?

— Через час после вас.

— В чем?

— В спортивных штанах и длинной футболке. Наверное своя одежда совсем мятая была, - подмигивает старушка, а я усмехаюсь. Не только. Не только.

— Понял, спасибо. Кстати, страна для ссылки преступников. Австралия.

— О, отлично, почти весь кроссворд решила.

Внутри шевелится что – то неясное. Словно какой – то червяк.

— А вы чего такие кроссворды странные решаете?

— А тут всякие есть, но я, знаете, люблю тюремную тему. Преступники должны сидеть за решеткой.

— Ага, если бы мир был утопией, то планета не выдержала и рухнула. Макс пришел?

— Да, минут пятнадцать назад.

Оставляю консьержа с кроссвордом в стиле Достоевского и поднимаюсь. Но, вместо того чтобы вставить ключ в замочную скважину, как вставил сегодня Ольховской, поднимаюсь на этаж, где ревела староста. Ни следа. Как будто и не было никого. Ну раз взяла одежду, значит решила спустить на тормозах.

Я и не сомневался. Она только строит из себя смелую, а по факту типичная жертва.

Иду к себе, толкаю дверь, бросая взгляд на начищенные ботинки. И это, учитывая, что на улице дождь. От педантичности брата порой в дрожь бросает.

— Здорово, Дан, ты чего девушку приводил? Мы же договорились! Никаких твоих шлюх… — появляется этот святоша прямо передо мной.

- А все брат…

— Что все… — хлопает глазами, в руках сжимает телефон. Наверняка опять с Любой своей переписывался.

— С твоей святой Любы слетела монашечья ряса, — киваю на спальню, на что Макс вытягивается струной, сощуривает светлые глаза.

— Что ты сделал? Что ты сделал?!

— Я же сказал, что трахну ее и трахнул… – снимаю кроссы, иду в душ, прекрасно зная, что брат никогда не посмеет поднять на меня руку. Только не на человека, который всю жизнь был при нем как нянька и защитник.