Осматриваюсь, узнаю свой двор, расплачиваюсь и бегу домой. Силы кончались, как и боевой настрой, организм сдался, требуя качественного, крепкого сна, лишённого последние недели.

    Даня трогает меня рукой, проводит по груди, спускается вниз, очерчивая талию и бёдра. Я не знаю, кто из них, но выгибаюсь от сладостных касаний. Он тянется к моим губам, и я приоткрываю рот, отвечая на нежный поцелуй. Не прерываюсь, не дёргаюсь, когда другие руки обводят контур крыльев и поднимаются вверх, лаская живот, потирая соски. Горячее дыхание на шее, поцелуй за ушком, узоры языком, сползающие к лопаткам. Мне хорошо. Я чувствую целостность картины. Стоны смешиваются с шумным дыханием, окутывающим с двух сторон. Откидываюсь назад, открываясь для ласк, увеличенных вдвое. В два раза больше поцелуев, в два раза больше касаний, в два раза больше удовольствия.

    Я уже не стою, лежу на твёрдом теле, удерживающем и раздвигающем ноги. Дыхание в затылок и шёпот «моя», дыхание на внутренней стороне бедра и рык «наша». Влажное поглаживание языком самой чувствительной точки, стон, попытка свести ноги от окрыляющих ощущений. Снова рык, уже в затылок, давление на бёдра, раскрывающие сильнее. К языку добавляются пальцы, один, второй, третий, входящие во влагалище медленно, тягуче. Другие пальцы, ныряющие в рот, забивающие дыхание, команда «соси» хриплым голосом. И мне нужно ещё чуть-чуть… Но я просыпаюсь в поту, на смятых простынях, и с тяжестью внизу живота.

    Рука сама тянется вниз, отодвигая трусики и делая пару круговых движений на пульсирующем клиторе. Оргазм сотрясает тело, давая ответ на долго мучающий вопрос. Они нужны мне оба, как одно целое. И либо так, либо я рощу ребёнка одна.

9. Глава 9

Дан

    В спешном темпе доделываю дела в Москве, уложившись вместо недели, в пять дней. Мне приходиться торопиться, работая на износ, выжимая из себя всё. Осознание того, что с малышкой рядом находится Нил, сводит с ума. Он вряд ли упустит возможность отодвинуть меня и завладеть тем, что ему не принадлежит. Хотя один раз он уже завладел. Ревность раздирает грудь, как подумаю, что он ласкал, целовал и трахал её. Как она могла не понять, что стонет не под тем мужиком? Как её тело не отреагировало на подмену?

- Ты уверен, что можешь позволить себе такой длительный отпуск? – давит на совесть Димыч, кидая полученные ориентировки. – У нас в разработке четыре глухаря. В отделении на них уже полгода, как крест поставили. От безысходности предложили нам за вознаграждение.

- Вот и займись проработкой начальной базы, пока меня не будет в городе, - отодвигаю папки, даже не заглядывая из любопытства туда. Да и любопытства не осталось, всё закопалось под ревностью и волнением.

     Сколько мы били друг другу рожи, но отступать Нил не хотел. Всё твердил: моя, не одам. Я даже опустился до детского: я первый нашёл, но брательник, чтоб у него член завял, упёрся, как баран на новые ворота.

   И дела мои так некстати. Всё Димыч со своим звонком. Видите ли, он вычислил схрон насильника пенсионерок, а задерживать и оформлять вознаграждение могу только я. Пришлось срочно ехать, организовывать операцию, сдавать тщедушного ублюдка под роспись и заниматься оформлением перевода.

    Пять дней, сука. Пять дней я спал по два часа, закрывая долги, подбивая отчётность. И ведь надо было открыть детективное агентство, связаться с налоговой и встать на учёт в правоохранительные органы. Не работалось мне, сука, свободным художником. Теперь ношусь, как электровеник, обивая пороги, заполняя протоколы, приобщая фотографии. Хочется спросить, схватив за грудки следаков: что, суки, вы здесь делаете? это ваша работа подбивать дело… ваша работа готовить материалы для суда.