Внезапно, грохот трамвая и желтый туман уличных фонарей. Она узнала Лиговский проспект и голубой куб Московского вокзала. Компания остановилась, раздались крики матом. Впереди маячили синие вспышки мигалок, какие-то фигуры в шинелях бежали навстречу.

– Менты!

Все бросились обратно во дворы. Ася скакала, как на лошади и хохотала вместе с кем-то невидимым. Несколько минут в ушах звенел только этот дикий смех и хлесткий топот ног. Мелькали черные полукруги подворотен и виражи переулков.

Где закончились эти скачки, она так и не поняла. В каком-то подвале, наверное. Все расселись на волосатых трубах или просто на полу. Один парень говорил, запинаясь, с отдышкой:

– …Да, пиздец! Им из вагонов не дали выйти, урнами в окна закидали. Толпа собралась человек двести. Если бы не менты…

Его постоянно перебивали, снова смеялись, «паровозы» сигаретного дыма таранили низкий потолок. Полудохлая лампочка едва освещала макушки и лбы счастливых до усрачки людей.

Асе совсем не понимала, о чем говорят. Это было, как смотреть иностранный фильм без перевода.

– Рустик!

– Что такое?

– Спишь?

– Я уже все это видел…

– Долго еще?

Он не успел ответить. Народ стал подниматься на ноги, стараясь не шуметь, друг за другом выходили на улицу. Ася заметила табличку на двери парадной – «берегите тепло». Им сейчас лет по шестьдесят, думала она, может, кто-то живет рядом с ней, в одном доме…

Макс шел один по абсолютно безлюдной улице. Время было не позднее, если судить по освещенным окнам. Изредка ехал навстречу одинокий троллейбус или такси с зеленым огоньком в углу лобового стекла…

И вдруг, Ася ахнула, ее накрыла паника, вместо крика она туго икнула. Впереди по улице полыхала неоном витрина «Дикси»! На другой стороне улицы скромно блестели в темноте четыре буквы OZON…

– Рустик!

Но, никто не ответил. Звездная полоса над крышами стала сужаться, дома смыкались над ее головой, улица превращалась в тоннель. Все это происходила быстро. Она стояла на месте, и больше не чувствовала себя в чьем-то подсознании. Этот мир свернулся в трубу, и Ася повисла вверх ногами под потолком супермаркета. Все вокруг было, как на периферии увеличительного стекла – размыто и растянуто в стороны. Тележки, набитые продуктами напоминали лодочки карусели, покупатели стали плоскими, как лепехи, уходили куда-то вверх по центробежному краю…

Можно было закрыть глаза и не видеть ужасы обратной тяги, и не гадать из какого шаловливого места ее вытряхнет обратно. Но вдруг, все стало сверкать и распадаться, и было это так сказочно красиво, что Ася не зажмурилась, а наоборот округлила глаза в гипнотическом очаровании. Покупатели в лодочках превратились в апельсиновые кристаллы и исчезли под каменным массивом улицы. Прямолинейность взгляда раздвоилась. Одним глазом она видела откуда-то сверху перекаты крыш и оранжевый супермаркет. Второй глаз, дергаясь и напрягая капилляры, вылупился в темный интерьер комнаты. Неподвижные тела – ее и Рустика в романтических позах идиллически склеились лбами на кровати. Она сделала несколько нелепых телодвижений, но родная реальность не приблизилась ни на метр…

Пугало ощущение «птичьего полета». Все было головокружительно далеко. Она распласталась, повисла над городом в какой-то прозрачной пленке. Это был не воздушный шар, как сначала казалось. Ася очутилась внутри водяного пузыря, шального трассера недавнего ливня. Капля висела на раме гигантского окна и была готова сползти вниз.

Мерцающий свет рекламы с соседнего дома ломался и удивительно рассеивался внутри кокона. На несколько секунд вспыхивала радуга. Ее оттенками можно было играть, как на арфе. Ася засмеялась – радуга это к счастью! Она подставила ладони, и… сама стала переливаться неоновой палитрой, спектром всех доступных этому оптическому чуду, красок…