Ветер ударил, капля потекла вниз. Ася закричала – асфальтовая бездна напугала ее. Она была словно в кабине падающего вертолета. Мелькали этажи, водосточные карнизы и крыши низкорослых флигелей…

– Ася, дай руку!

Падение остановилось. «Вертолет» отпустил ее, полетел дальше один…

Очнулась судорожно, будто ударило током.

                              ***

…Прошло несколько дней.

Телефон сдох от голода, номера и аккаунты впали в кому. Ей стало все безразлично. Лежала, смотрела в потолок и слушала Savage. Все, что с ней произошло, никак не могло быть сновидением. Она помнила каждую мелочь, лица и поступки людей той эпохи. С презрением смотрела на толпу за окном «пекарни». Глупые людишки, какой тупой и примитивный мир в пестроте и хаосе своем…

Единственное бесило, что все воспоминания хаотично роились в памяти, выбивались из логической цепочки. Слишком много всего произошло за короткий промежуток времени. Микроскопические, ничего не значащие «флешбэки» могли спокойно выветриться из головы и исчезнуть навсегда. Надо было, как-то зафиксировать ускользающий алгоритм и яркость красок.

Белое поле экрана и мигающий курсор вселяли тоску. Оказалось, очень трудно – написать первое слово.

– Рустик.

– Чего тебе?

– Что ты там писал на стенах? Я тоже хочу.

– Не понял. Ты же обещала.

– Это я для себя. Не знаю с чего начать.

– Начни с самого начала…

А где оно это сакральное начало? Из детства в голове крутилось дурацкое – виларибо и вилабаджо, «Маленькая ведьма» и логотип MTV. Школа на тройки, лицей, мутная профессия. Толстый бойфренд, который будил своим храпом и пердежом по ночам. Работа в больнице, ключ от морга, селфи со жмурами… Вот, отсюда все.

Вечером она опять позвала Рустика, сказала:

– Читай.

И ушла на свою кровать. Рустик принялся скролить текст.

– Вот тут ты пишешь – убогая мода у компании на скамейке. Только, это не мода. Просто, в магазинах ничего не было, молодежь покупала тряпки с рук, обычно, ношенные. Помнишь, у девушки с кассетником сапожки такие красные из нейлона, «робингуды» назывались, заметила, что они на два размера больше?

Ася вспомнила, когда была маленькой, девочки натягивали трусы до ушей и штаны спускали чуть ли не до колен. Прямо топик был…

– …А маленькие одинаковые машинки с круглыми фарами на Думской улице это «жигули» коммерсантов с Пятака. На «москвичах» и прочих ездить считалось западло.

– Читала про люберецких, ни слова про Московский вокзал.

– В интернете много чего нет…

– Рустик?

– Ну, чего?

– У меня есть еще немного денег, надо нажраться. Ничего не говори. Мы живем в одной комнате, ты прячешься за шкафом. Сегодня будем спать вместе.

…Дождь рисовал червяков на стекле витрины «пекарни». Рустик наливал под столом виски в стаканчики с соком. Они счастливо пьянели, хохотали над срачами в паблике «Назад в СССР». «Совкодрочеры» рубились с «либерастами», у каждого говна свое мнение…

Ася ловила их отражения в зеркале витрины. Лицо ее превратилось в маску уставшего, слегка замученного, но при этом спокойного человека. Выражение наглухо влюбленных людей, уверенных, что ничего уже не случится. Раньше она глаз не сводила с Рустика, это было платоническое любопытство. Теперь ей нравилось, не смотреть на него, просто крепко держать в поле бокового зрения.

Дождь, смыл с нее платье, как акварельные татуировки. Вся их одежда прилипла к телу и стала невидимой. Или им понравилось бегать голыми по ночным улицам.

…Ася стояла на коленях, головой в унитазе. Бугорки позвонков вздыбились, как гребень динозавра. Изгиб ее тела, от фиолетовой капли лака на крошечном мизинце ноги, до шейного позвонка, все это щелкнуло еще одной мнемической фотовспышкой и навсегда осталось в памяти Рустика. Он сам великолепно проблевался в какой-то тазик в кухонном углу. Тяжело дыша, Ася вернулась и легла рядом.